Призрак
Шрифт:
— А потом перед тобой оказывается этот волк. Знакомый волк, но хочет он чего-то другого. Все очень просто.
Она не спорит. Вместо этого она ждет от меня объяснений. Требуя продолжать, тщательно обдумывает каждое сказанное слово.
— Ты можешь вернуться в Бостон…
Она невольно вздрагивает при одном упоминании об этом. Как я и предполагал.
— Чего я с чистой совестью не могу тебе позволить, — заканчиваю я. — Зная, что там может с тобой случиться.
Ее серые глаза безмолвно изучают мои. Так много вопросов, но она их не озвучивает. Это
— Я не отправлю тебя обратно к Арману, — говорю я ей. — Потому что ты останешься здесь, со мной. Как моя жена.
Единственным ее ответом становится пустое выражение лица. Я хочу большего. Мне нужно больше. У меня сдавливает грудь, но я продолжаю.
— Со мной ты будешь в безопасности. Я предоставлю тебе все, что тебе когда-либо понадобиться. Одежда, обувь, ювелирные украшения… у тебя будет все самое лучшее. И ты будешь под защитой. Как моя жена, никто никогда больше не прикоснется к тебе.
Она принимает свою судьбу без борьбы. Это не должно меня разочаровывать, но разочаровывает. Ее единственный вопрос — честный.
— Что ты хочешь взамен?
— В свою очередь, я выполню свой долг и сохраню традицию наших братьев. Ты будешь стоять рядом со мной, когда я буду принимать гостей, а в любое другое время ты будешь вольна делать все, что пожелаешь. В границах дома.
Ответа от нее не последовало. Эти слова ничего для нее не значат. Было бы проще, если бы она сказала мне, что не хочет этого. Но она этого не делает. Поэтому я беру ее за руку и веду по коридору.
Дверь в мой кабинет открыта, и все ждут. Взгляд Магды скользит по Талии, ища какой-нибудь знак протеста. Знак тревоги. Чего угодно. Но там лишь пустота.
Я встречаюсь взглядом с официантом и киваю.
— Мы готовы начать.
Поскольку он состоит на жалованье у Воров, нет необходимости в клятвах или каких-либо других длительных процедурах. Он просто кивает на стол, где ждет сертификат. Я помогаю Талии сесть на ее место, а затем сажусь рядом с ней. Затем я протягиваю ей ручку и показываю, где расписаться.
Она смотрит на кончик стержня, вероятно, размышляя, может ли она нанести себе какой-либо реальный ущерб с его помощью. А потом прижимает его к бумаге. Ее пальцы дрожат после первого движения, и я накрываю ее руку своей, чтобы направлять ее. Мы вместе подписываем ее имя, а потом она смотрит на меня. В ее глазах появляется больше вопросов, но она их не озвучивает. Откуда я знаю ее имя? Что еще я о ней знаю?
Я чувствую, что в этот момент ей что-то от меня нужно. Поэтому я хвалю ее единственным доступным мне способом.
— Умница.
Я прочищаю горло и беру ручку в свою руку, ставя подпись в положенном месте на бумаге. Когда все сказано и сделано, священник объявляет нас мужем и женой.
Алексей и Талия Николаевы.
Франко и Магда смотрят, как я надеваю на палец обручальное
Она прекрасна, моя жена. Серые глазки как у голубки и бледная кожа. Она будет той, кого каждый второй Вор замечает на вечеринках. Женщиной, которую жаждет иметь каждый второй Вор. Но теперь она моя.
Тем не менее, она не будет считаться моей официальной женой, пока не получит постоянного клейма на свою руку. Того, который она никогда не сможет свести, и которое никто никогда не сможет подвергнуть сомнению. Мне не терпится пометить ее, но сначала у нас должно быть хотя бы несколько фотографий. Виктор, несомненно, захочет их. Как и любой другой, кто ставит под сомнение законность моего брака.
Мои братья Воры захотят обладать ей. Даже рискуя смертью, они захотят заполучить ее. Я должен дать им понять, что она принадлежит мне. Что между нами не будет никаких секретов, и что она никогда не предаст меня. Даже если я сам не могу в это поверить, они должны в это поверить. Талия тоже должна в это поверить. Поверить, что смерть — единственный выход из этого брака.
Когда-то я был слаб. Но я никогда больше не смогу проявить ту же слабость.
Поэтому я прошу Франко сделать ровно десять наших фотографий. Что он и делает. Десять фотографий, для которых я уже стратегически распределил места вокруг своего дома. Места, которые все остальные Воры увидят, когда посетят их. Напоминание о том, что если они прикоснутся к ней, то умрут.
Талия позирует со мной без всякого сопротивления. На ее лице нет ни улыбки, ни каких-либо эмоций. Но когда я приподнимаю ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня, она не отворачивается. Я обнимаю ее и целую в щеку. Даже после того, как погасла последняя вспышка, мы не можем заставить себя отвести взгляд друг от друга.
Я прошу остальных уйти, и они уходят. А потом мы с Талией стоим лицом друг к другу. Мой взгляд перемещается на ее губы, и мой собственный рот выдает ложь, прежде чем я успеваю подумать об этом.
— Это плохая примета — не поцеловать свою невесту.
— Я не люблю целоваться, — отвечает она.
Но она не отстраняется, даже когда я наклоняюсь к ней, проводя пальцами по ее подбородку. Мое дыхание касается ее губ, и она дрожит.
— Ты поцелуешь своего мужа, — говорю я ей.
А потом мои губы прикасаются к ее губам. Поначалу лишь холод. Никакой реакции от нее. Но когда я запускаю руку в ее волосы и требую большего, она дает мне это. Ее рука цепляется за мою рубашку, и она приоткрывает для меня губы. Впускает меня. Я наслаждаюсь ее вкусом, пожалуй, слишком долго. До тех пор, пока она едва может держать себя в вертикальном положении. И тогда я отстраняюсь и жалею об этом. Потому что я хочу большего.