Призраки бизонов. Американские писатели о Дальнем Западе
Шрифт:
Мартин с усилием сглотнул.
— Нет, нету у меня купчей.
— Нет?
— Дрю сказал, что это пустяк. Дома на ранчо его не было. Разыскал я его наконец на пастбище. Купчей при нем не оказалось. Он просто сказал, что и так сойдет, чтобы я не ждал, он потом почтой вышлет. Сказал, что все будет в порядке.
— Мур, — сказал Тетли, не отводя глаз от Мартина.
— Ну? — Муру явно не хотелось участвовать в этом разговоре.
— Ты ведь у Дрю работаешь?
— Будто вы не знаете.
— В сущности, ты у него приказчик?
— И что с того?
— Как
— Шесть лет.
— Знаешь ли ты случаи, чтобы Дрю продавал скот, не оформив купчей?
— Не скажу, чтоб знал. Но не могу помнить каждую корову, которую он за шесть лет продал.
— Однако обычно Дрю выдает купчую?
— Да.
— Так. И еще, Мур, случалось ли тебе когда-нибудь слышать, чтобы Дрю продавал скот после весеннего отгона?
— Нет, такого не припомню.
— Была ли какая-нибудь причина, чтобы он изменил своему обычаю этой весной?
Мур медленно покачал головой.
Грин, стоявший перед Дэвисом, крикнул:
— Я сам слыхал, как он говорил два дня назад, что самому Господу Богу не продал бы этой весной ни одной коровы!
— Итак? — обратился Тетли к Мартину.
— Я понимаю, выглядит это скверно, — сказал парень тихим усталым голосом. Надежда, что ему поверят, исчезла окончательно. — Больше ничего сказать я вам, пожалуй, не могу, разве что попросить Дрю подтвердить мои слова. Уговорить его продать и правда было непросто. Мы с ним долго разговаривали, пришлось рассказать, как меня облапошили и как никто не хочет продавать скот этой весной из-за скудного приплода. Думаю, он продал мне только потому, что хотел выручить. Вот и все, что я имею сообщить вам; больше мне сказать нечего, хотя вряд ли это может иметь для вас какое-то значение.
— Да, — сказал Тетли, — полагаю, что так.
— Вы мне не верите?
— А ты бы на моем месте поверил?
— Я б допытался, доискался правды, выяснил, — сказал Мартин посмелее, — прежде чем рискнул повесить троих человек, которые, может, и невиновны.
— Если бы только угон, то вполне возможно. Но не убийство. Тут уж я буду сперва вешать, а потом выяснять. Закон, как он представлен в уголовном кодексе, неповоротлив и содержит много лазеек.
Было слышно, как в тишине потрескивает костер и шипят, падая в огонь, снежинки. Пламя то никло, то разгоралось, отбрасывая красный отсвет на сосредоточенные лица. Мамаша повернулась к Тетли. Губы у всех были плотно сжаты, глаза горели беспокойным огнем. Наконец Мамаша сказала негромко:
— Я так считаю, Уиллард, этого будет достаточно даже для Тайлера.
— Возможно, что касается Мартина, — сказал Тетли.
— Остальные-то, кажется, при нем? — осведомился Фернли.
Стоявшие вокруг подтвердили негромкими голосами, что все ясно. Даже Мур сказал:
— Неладно как-то зря их томить…
Однако Тетли продолжал молчать, и Мамаша наконец вспылила: — Ты что это, Тетли, задумал поиграть с ними, как кошка с мышью? Ишь, разлакомился!
— Я бы предпочел получить признание, — Тетли обращался к Мартину, а не к нам.
Мартин сглотнул и провел языком по губам, но так и не смог выдавить ни слова. Кроме Смита, веревки теперь готовили и Фернли с Уайндером. Наконец Мартин простонал что-то, чего мы не разобрали, и прекратил всякие попытки сохранить достоинство. На лице у него проступил пот и потек струйками вниз; челюсть тряслась. Старик разговаривал сам с собой, время от времени покачивая головой, будто спорил с кем-то на важную тему. Мексиканец стоял твердо на слегка расставленных ногах, как боксер, ожидающий удара противника, молча, с ничего не выражающим лицом. Даже Джил не выдержал:
— Куда вы гнете, Тетли, что-то я не пойму. Если у вас какие сомнения есть, так давайте бросим эту канитель и свезем их к судье, как Дэвис хочет!
Это было первое замечание, несколько поколебавшее холодное презрение Тетли к окружающим. Он посмотрел на Джила в упор и сказал:
— Если тебя и касается здесь что-то, мой друг, то в очень небольшой степени, запомни это.
Джил вскипел:
— А по-моему, так повешенье всех касается, кто тут присутствует!
— Ты что, имеешь какое-то доказательство невиновности этих людей? — спросил его Тетли. — Или желание вершить правосудие поостыло?
— Полегче на поворотах, мистер, — Джил враскачку вышел из круга и засунул большой палец за ремень. Двое ковбоев попытались удержать его, но он стряхнул их одним нетерпеливым движением, даже не обернувшись, и уперся в Тетли взглядом, который, как я знал по опыту, не предвещал ничего хорошего. Я поднялся на ноги, еще не зная, как мне действовать. — Никому, — сказал Джил, остановившись прямо у костра напротив Тетли, — никому не позволю назвать меня трусом! Если вы это хотели сказать, так выражайтесь ясней.
Тетли сумел вывернуться:
— Вовсе нет, просто похоже, что среди нас имеются люди, которые с радостью свалили бы не особенно приятную работу на других, даже если эти другие, как всем известно, могут оставить ее несделанной. Я просто хотел бы знать, сколько у нас таких. На мой взгляд, им же будет лучше, если мы их отпустим, прежде чем продолжать. Их вмешательство начинает надоедать.
Джил остался стоять на месте.
— Ну так я не из тех, понятно вам? — сказал он.
— Вот и отлично. — Тетли кивнул с таким видом, будто рад был услышать это. — Значит, ссориться нам не о чем.
— Не о чем, — согласился Джил. — И все-таки я не вижу, куда вы гнете. Вешать — это одно. Но заставлять их ждать и трястись, пока вы тут забавляетесь, — совсем другое. Не нравится мне это…
Тетли внимательно посмотрел на него, словно хотел запомнить на будущее:
— Поспешность в таких вопросах едва ли уместна. Получилось так, что основная ответственность легла на меня, и я не собираюсь действовать опрометчиво, вот и все.
Я видел, что Джил поверил ему не больше, чем я сам, но возразить было нечего, указать, что именно смущает нас в этом деле, не мог ни он, ни я. Джил так больше ничего и не произнес. Положение для отступления у него было незавидное: Мартин с надеждой во взоре следил за ним, но Джил продолжал стоять в нерешительности, а Тетли сказал: