Призраки бьют в барабаны
Шрифт:
— Что это? Кукла? — спросил я.
Она кивнула.
— Да, кукла. Она сшита из кусочков кожи. На ней длинная одежда с бахромой. Это индейский ребенок.
— Это ребенок коренных обитателей Северной Америки, — поправила ее Айрин, взяв из ее рук куклу.
Я показал им свою находку — стрелу с оперением.
— Помните, что нам рассказывал Рамос? Коренные обитатели жили в этих лесах сотни лет, — сказал я.
— Наши находки совсем новые, — удивленно заметила Айрин.
— Это очень странно, просто невероятно, — пробормотала Шарлотта, проведя пальцем по свежему белому оперению. — Рамос говорил, что индейцев вытеснили отсюда больше ста лет назад. Тогда откуда здесь эти предметы?
— Загадка, — пожала плечами Айрин, возвращая Шарлотте кожаную куколку. — Настоящая загадка.
В ту ночь я снова услышал индейские барабаны.
Страшно проголодавшись, мы мгновенно слопали все, что приготовили — хот-доги, поджаренные на костре, и оставшиеся от дневного привала сандвичи.
Мы показали Рамосу куклу и стрелу. Он был поражен не меньше нашего и тоже никак не мог объяснить их появление в этом лесу.
После еды Рамос предложил нам немного посидеть у костра. Однако мы слишком устали после тяжелого дневного перехода на каноэ и дружно зевали.
Палатки стояли вокруг костра тесным кругом. Тени от пламени плясали на их нейлоновых стенках.
Вскоре мы расползлись по палаткам. Вместе со мной в палатке спал Марти. Я не стал закрывать полог, чтобы нам было видно пламя.
Мы стянули с ног грязные кроссовки и, не раздеваясь, залезли в спальные мешки.
— Как твой укус? — поинтересовался Марти сквозь, зевок.
— Ничего, терпимо, — ответил я шепотом. — Немножко побаливает, но ничего страшного.
Я посмотрел на него и увидел, что мой приятель уже заснул.
Поудобней устроившись в спальнике, я стал смотреть на красноватые по краям и оранжевые в середине языки пламени, лизавшие ночной мрак.
Прошло некоторое время. Сколько — не знаю. И тогда я услышал барабаны.
Они звучали где-то вдалеке и еле слышно. Их ритм был ровный и медленный: др-р-р-ум… др-р-р-ум… др-р-р-ум…
«Индейские барабаны», — подумалось мне.
Я вспомнил про кожаную куклу, про стрелу с оперением.
Подняв голову, я взглянул на костер. Огонь почти догорел, остались лишь малиновые угли, по которым ползали последние синеватые язычки пламени.
Др-р-р-ум… др-р-р-ум… др-р-р-ум…
Негромкие, глуховатые удары неслись из леса. Со всех сторон.
«Со всех сторон от поляны», — подумал я.
Др-р-р-ум… др-р-р-ум… др-р-р-ум…
Глухо, но близко… ужасно близко.
Я так и заснул под медленный и ровный ритм барабанов. Я спал крепко и без сновидений.
Утром я проснулся, словно от какого-то толчка, — сел, не вылезая из своего спального мешка, и уставился в серую рассветную мглу.
Что меня разбудило?
Крик?
Да. Ужасный, пронзительный крик боли.
Рамос!
Схватив Марти за плечо, я принялся трясти его изо всех сил.
— Проснись! — кричал я ему. — Это Рамос! Ты слышишь этот крик? Это кричит он! Рамос!
Глава XI
КРИКИ РАМОСА
Вопли, которые издавал наш вожатый, эхом разносились среди деревьев.
Я натянул кроссовки и выбрался из палатки.
Шарлотта и Айрин тоже проснулись и теперь в нерешительности стояли возле потухшего костра. Рыжие волосы Шарлотты торчали в разные стороны. Айрин опускала вниз рукава своего теплого свитера.
Они повернулись ко мне. От испуга их глаза сделались совсем круглыми. Марти выскочил из нашей палатки на одной ноге, завязывая на другой шнурки.
Последним выполз Дэвид из той палатки, где он ночевал вместе с Рамосом.
— Что случилось? — сиплым спросонья голосом поинтересовался он. — Это кто так кричит? Рамос, что ли?
Не успели мы ему ответить, как на поляну выскочил из леса Рамос, держась за правую руку. Его лицо покраснело, а темные глаза прищурились от боли.
— Ой, ребята… Ой, ребята… — стонал он.
Рамос, что случилось? — воскликнула Шарлотта. Мы все разом бросились к нему.
— Рука… — стонал он. — Моя рука. Я… кажется… что-то там повредил.
Он присел на корточки возле потухшего костра.
— Господи, больно-то как! — Он крепко прижимал больную руку к телу, схватившись за нее здоровой левой рукой.
Мы окружили его.
— Что произошло? Как это тебя угораздило? — спросил я.
Он снова застонал от боли.
— Да вот, пошел я недавно в лес, чтобы нарубить дров для костра, — стал рассказывать он и огляделся по сторонам. — Да, кстати, где же топор? Ой, ребята… Я оставил его в лесу…
— Я схожу за ним, — предложил я.
Он махнул мне левой рукой, приказывая жестом оставаться на месте.
— Я разрубил пополам пень — и тут услышал какой-то хруст. В руке. И тут же появилась боль — просто дикая!
Рамос повернулся к Дэвиду.
— Принеси мне воды. Бутылка там, в мешке. Я… умираю от жажды.
— Как ты считаешь, твоя рука сломана? — спросил Марти.
Дэвид протянул Рамосу бутылку. Тот поднес ее к губам и сделал большой глоток.
— Нет. По-моему, кость цела, — ответил он, морщась от боли. — Скорее всего я порвал сухожилие.
Он допил воду и сжал пластиковую бутылку здоровой рукой.
— Как мне не везет, — пробормотал он. — Просто кошмар какой-то! Теперь я совсем не могу грести.
Мое сердце подпрыгнуло.
— Ты хочешь сказать, что мы все вернемся в лагерь? — спросил я.
Рамос покачал головой и взглянул на реку.
— Нет. Это будет глупо. Мы почти дошли до цели. До порогов отсюда всего полчаса ходу. Вам… вам придется отправиться туда одним. Без меня.
Я испуганно ахнул, чувствуя, как у меня похолодело под ложечкой.