Призраки Гарварда
Шрифт:
– Прости, прости, это я, – раздался оттуда же голос Ранджу. – Старалась потише, но пока только набиваю руку с этой верхотурой. Скрипит до ужаса.
Кади прерывисто выдохнула:
– Ничего. Я не знала, что там надо мной. И, кажется, мне снился кошмар.
– Тогда, наверное, хорошо, что я тебя разбудила? Но все равно извини. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответила Кади верхнему матрасу.
Как только страх ушел, на его место вернулось былое одиночество.
Кади дотянулась до лежащего на полу и подключенного к зарядке телефону, проверила время: 3.11. Бездумно пролистала мессенджер в поисках хоть какого-то утешения. Она еще
Прошло несколько минут, прежде чем раздался дзынь – сигнал о полученном сообщении. Кади взяла телефон, и, как только увидела экран, по спине пробежали мурашки: «1 новое сообщение». Она не знала, что ожидала увидеть, эсэмэску с того света? Однако отчаявшиеся люди верят в чудеса. Сердце забилось чаще. Кади разблокировала телефон и зашла в мессенджер. Экран вспыхнул ослепительно белым. На нем значилось:
Ошибка доставки
Текст сообщения: Я скучаю.
Отправлено: 3.12
Получатель: Эрик недоступен
Глава 5
– И ваше имя…
Доктор Сатклифф, дирижер хора Холдена, потер костяшками кустистые белые усы, окидывая взглядом планшет.
Кади выдохнула – нервно, прерывисто. Она стояла в репетиционной Пейн-мьюзик-холла, собираясь приступить к выступлению на суровом прослушивании, которое определяло, попадет ли она в один из семи кампусных хоров, начиная от самого избирательного, Коллегиум Музикум, до более радушных, с меньшим количеством латыни в названиях, например Хор Гарварда-Рэдклиффа. Университетский хор болтался где-то посередине, и Кади надеялась встретить друга Эрика, Никоса, среди его участников, которые заведовали столом регистрации, помогали устроить прослушивание. Она даже заявилась на полчаса раньше, чтобы все исследовать, но, к ее разочарованию, Никоса там не оказалось. Теперь, видимо, придется идти до конца.
– Каденс Арчер.
– А-а. Начнем с произведения, которое вы готовили заранее. Сопрано, верно?
Кади кивнула, и трое действующих участников хора поднялись с мест в первом ряду. Они окружили ее, и доктор Сатклифф поднял руки, готовый дирижировать. Кади не сводила глаз с партитуры, ожидая отсчета и пытаясь держать дыхание медленным, размеренным.
Доктор Сатклифф откашлялся и бросил взгляд через плечо на аккомпаниатора:
– Никос? Приступим?
Никос. Кади встретилась с ним взглядом лишь на мгновение, прежде чем он склонился к клавишам, но ей хватило, чтобы убедиться – это он, и он смотрел на нее. Его черные как уголь волосы качнулись, и Никос заиграл волнующее вступление. И все-таки один краткий миг – и она заметила, что вживую он даже красивее.
Кади вступила на долю позже и залилась краской, но реабилитировалась и допела как можно лучше, при том что ее отвлекали мысли о парне за фортепиано. Она взяла себя в руки для второй песни – проверки ее способности читать ноты с листа, в чем она была сильна, – но исполняла
– Благодарю, квартет, – произнес доктор Сатклифф, когда они завершили второй номер. – Теперь проверка слуха. Никос, это я возьму на себя.
Никос встал из-за фортепиано, но не понял взгляда. Кади вдруг отчетливо стукнула мысль, что зря она все затеяла – что он даже смотреть на нее не может, что он считает ее чудилой, странным напоминанием о многострадальном сокурснике. Ей хотелось исчезнуть из комнаты и…
Он поднял взгляд, прерывая затягивающий ее водоворот мыслей теплой, ободряющей улыбкой, и одними губами произнес:
– Удачи.
Кади снова вспыхнула – теперь с облегчением.
Доктор Сатклифф устроился за инструментом.
– Начнем?
Кади кивнула, и дирижер принялся за проверку:
– Возьмите среднюю ноту этого аккорда… третью вверх… теперь шестую вниз.
И всякий раз Кади с легкостью справлялась с заданием. Наконец доктор Сатклифф, поднявшись из-за фортепиано, взглянул на нее:
– Вы знаете ноту, которую только что пропели?
– Это ля, – ответила Кади.
– И как вы пришли к этому выводу?
– Она так звучала.
– Мгм. – Сатклифф снова потер усы. – Возьмите фа диез.
Как только Кади это сделала, он зажал клавишу, и звук полностью совпал. Сатклифф вышел из-за инструмента и скрестил руки на груди:
– Абсолютный слух встречается реже, чем у одного из десяти тысяч человек. У вас абсолютный слух?
– Думаю, да. – Под прямым взглядом Кади стало неуютно.
– Его обладатели не думают, они знают. Так вот?
– Да.
– Как я и предполагал. Когда мы начали, вы нервничали, но не стоит. У вас дар.
– Спасибо, – произнесла Кади, стараясь не смотреть на Никоса.
– А что вы думаете об этом фортепиано?
Она поколебалась.
– Очень хорошее.
– А настройка?
На этот раз без колебаний:
– На полтона понижена.
Доктор Сатклифф с усмешкой глянул на Никоса.
– Прекрасно.
Кади вышла из репетиционной воодушевленная, переполненная адреналином от прослушивания, и даже больше – от первой ниточки в мир Эрика в Гарварде. Она как раз пыталась замедлить мысли, спланировать следующее «случайное столкновение» с Никосом, как вдруг ее плеча коснулась рука.
Рядом стоял Никос.
– Извини, просто хотел сказать, что ты была великолепна. Абсолютный слух – это как суперсила.
У него оказалось очаровательное британское произношение; Кади постаралась не слишком на него отвлекаться.
– Спасибо, но начало у меня вышло довольно паршивое.
– Ничуть. Слышала б только блеяние до тебя. Я, кстати, Никос.
«Знаю, я же тебя выследила».
– Я Кади.
Она пожала его руку. Карие глаза обвели лицо Кади, и все фразы, которые она мысленно репетировала, тут же вылетели из головы. Во рту пересохло сильнее, чем на прослушивании.
Однако Никос ее спас:
– Должен признаться, я и так понял, кто ты. Узнал имя и, конечно, волосы. Твой брат, Эрик, был моим близким другом. Я очень по нему скучаю. И очень соболезную.
Кади обдало волной облегчения.
– Спасибо.
Ей понравилось, что Никос, в отличие от многих других, не колебался упомянуть имя Эрика. Ей не хватало его звучания.
– Знаю, как здесь поначалу бывает одиноко, и да, не могу сравнить с тем, каково тебе, но немного понимаю, насколько одиноко здесь без Эрика. Хотел представиться и сказать, что если тебе что-то нужно, что угодно, то я рядом.