Призраки Ойкумены
Шрифт:
«Надо дождаться результатов дуэли! Да, объект может погибнуть. Да, может получить ранение. Но у нас нет выбора. Нельзя вмешиваться, нельзя, нельзя…»
В беседке он толкнул Эрлию на скамейку, сел, точнее, упал напротив – и лишь когда его взяли за глотку, Крисп понял, что выбрал скверное место для сеанса психотерапии. Судя по лицу Эрлии, с этой беседкой у начальства были связаны неприятные воспоминания.
– …ты, гаденыш!..
Что-то щелкнуло в мозгу унтер-центуриона Вибия. Сказать по правде, молодой человек и не подозревал о существовании такого переключателя. Двумя руками он взялся за запястья Эрлии, и сделал это от души, словно брал тугой кистевой эспандер. Наверное, обер-манипулярий Ульпия при желании освободилась бы без проблем, а заодно
– Прекратить истерику!
Крисп прижал подбородок к груди и напряг шею, мешая женщине душить его в свое удовольствие. Подозрительный щелчок, раздавшийся в мозгу, открыл некие шлюзы – убийственное, если не самоубийственное веселье охватило Криспа. Мне никогда не везло с женщинами, хихикнул он. Они вечно засыпают в самый неподходящий момент. А если не засыпают, то ведут себя по-скотски. Что ты мне сделаешь, детка? Убьешь? Да на здоровье. Напишешь рапорт? Сколько угодно. Бросишь гнить в архивах аналитики на веки вечные? Я буду гнить и радоваться, вспоминая, какие у тебя тонкие запястья, как потешно хрустели косточки в моих кулаках…
Еще шаг, один-единственный шаг к пропасти – и Крисп Вибий, обезумев, вцепился бы в прямое начальство не только руками, но и всей силой клейма. Дуэль? Отлично! Дуэли по-помпилиански, под шелухой, на арене, с трибунами, полными рабов, он не боялся. Во-первых, молодой человек родился с сильным клеймом, о чем была сделана соответствующая отметка в личном деле Криспа. А во-вторых, граждане Великой Помпилии вообще не боялись поединков с сорасцами – это диктовалось инстинктом хищника и нюансами помпилианской психики. Таких дуэлей могли опасаться лишь помпилианцы-коллантарии – обезрабленные хлюпики, обладатели клейма-мутанта, неспособные оказать достойное сопротивление. Впрочем, еще никто не пытался брать в рабы коллантария. Помпилианец, способный работать координатором коллективного антиса – слишком редкое явление, чтобы безрассудно уничтожить его на дуэли.
Беседка, подумал Крисп-прежний, который прятался за спиной Криспа-нового. Это беседка виновата. Здесь что-то случилось, здесь до сих пор воняет насилием. Знакомая вонь, жаль, мне некогда разбираться…
– Обер-манипулярий Ульпия! Вы слышите меня?
– Есть…
– Что – есть?!
– Есть прекратить истерику…
Сперва он не поверил услышанному. Потом оторвал пальцы женщины от своего горла, выждал с минуту – и вернулся на скамейку. Они сидели близко-близко, едва не соприкасаясь коленями. Крисп слышал, как дышит Эрлия: будто после марш-броска. Он чувствовал резкий упадок сил, всерьез опасаясь хлопнуться в обморок. Трель уникома явилась спасением. Выхватив коммуникатор, Крисп притворился, что сверх меры занят пришедшим сообщением. На самом деле ему понадобилось раз десять перечесть три жалких слова, чтобы сообразить, о чем речь.
– Я посылал запрос, – еле слышно сказал он. Впору было поверить, что молодой человек сидит в засаде, опасаясь шумом спугнуть добычу, спустившуюся к водопою. – На поиск гражданина империи – владельца тузика, астланина на поводке. Ключевой параметр поиска: широкий разброс рабов по станциям и предварительные распоряжения о продаже в случае спонтанного освобождения. Ты помнишь? Выход в коллант, и рабы коллантария освобождаются. Рабы коллантария с тузиком…
– Я помню.
Эрлия говорила, как говорят глухие: плохо артикулируя звуки.
– Его нашли.
– Кого?
– Коллантария с тузиком. Я знаю его имя.
И Крисп прочел вслух:
– Спурий Децим Пробус.
Контрапункт
Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»
Герцог:
Друг мой, вы можете что-нибудь молвить всерьез? Так, чтобы мне, старику, не гадать: это шутка Или намек?Федерико:
О,Герцог:
Друг мой, оставьте гаерство! Вы – жертва врага, Тело в бинтах, а душа, вне сомнения, в шрамах…Федерико:
Это трагедия?Герцог:
Пусть не трагедия – драма! Муза театра в таких постановках строга К глупым ухмылкам…Федерико:
Мой принц, эта знатная дама Пафосу-мужу в кулисах подарит рога – Мне ли не знать? – если к ней обозначить подходцы, Скорчить гримасу, шепнуть: «Ах, как сильно мне хоцца, Прямо нет удержу, все аж замлело в штанах!» – Глядь, а она уже вам целиком отдана И намекает на самое подлое скотство! Пусть в монологах трагических царствует муж, Клоун добьется иного признанья от муз!Глава восьмая
Вопросы без ответов
– Черт, черт, черт!
Рыжий невропаст грохнул кулаком по столу. Жалобно задребезжали чашки и блюдца. Пшедерецкий с любопытством взглянул на рыжего, но промолчал: ждал продолжения.
Начинался завтрак безрадостно. Помятые, осунувшиеся коллантарии объявлялись в дверях восставшими из гроба мертвецами. Хмуро здоровались, если здоровались; усаживались за стол. Слуги, разливая чай в чашки из пузатого медного устройства, именуемого «самоваром», мечтали стать невидимками.
Кое-кому удавалось.
Ели молча. Призрак безумного голода витал над столом. Шкворчала яичница с ветчиной, громоздились в три яруса блины с семгой, булочки с корицей просто напрашивались, чтобы их разрезали пополам и намазали маслом… Насытились все быстро, не в пример вчерашнему, но расходиться не спешили. Пили чай, косились друг на друга…
Рыжего прорвало первым.
– Всё из-за тебя!
Невропаст ткнул пальцем в сторону Диего:
– Из-за тебя и из-за твоей…
С вызовом рыжий уставился на эскалонца – и подавился финалом оскорбительной реплики. На лице сеньора Пераля, обычно выразительном не более, чем подошва сапога, ясно читалось будущее рыжего. Будущее скорое, печальное, а главное – короткое.
Увы, разгон был взят:
– Лучше б мы тебя там оставили!
Для наглядности рыжий ткнул пальцем в потолок.
– Допустим, оставили бы, – вмешался мар Фриш. – Что дальше?
Диего почудились нотки сарказма в голосе гематра. Сарказм? У гематра? Дожили! Маэстро полагал, что его мало чем можно удивить.
– Как – что? Избавились бы…
– Избавился бы он! Избавился! – Пробус взвизгнул так, словно вернулся на поле боя, зовя отряд на прорыв. – Кретин! Тебе мало одного призрака?