Призраки приходят в дождь
Шрифт:
Санёк снова глянул в окно. Вода струилась по стеклу, словно всю гостиницу опустили в огромный бассейн, а потом вынули — и вот теперь она обтекает. Показалось, что на мгновение к стеклу приблизился призрачный силуэт и тут же отошел. Отпечаталась пятерня. Стала неприятно давить стоящая слишком близко перегородка. Не хватало воздуха, не хватало пространства. Взгляд постоянно упирался во что-то — в угол, стену или стекло. Хоть бы одна форточка! Вот ведь японцы, им лишь бы от мира отгородиться, спрятаться, запереться в своем домике.
Шишкина решительно сдернула
— Юля! Подбери волосы, — предупредила Алиса.
— История на самом деле простая, — тихо начала она, пропуская реплику тренера мимо ушей.
Ее голос время от времени перекрывал быстрый шепоток Каору. Он постоянно кланялся и смущенно улыбался, как бы извиняясь, что вклинивается в рассказ.
— Перед тем как поехать в Японию, я прочитала одну книгу. Называется «Кухня Дьявола». Она рассказывает о том, какие эксперименты японские ученые проводили над людьми во время Второй мировой войны. Хотели на Россию бомбу сбросить, чтобы всех заразить чумой.
Каору несколько мгновений сидел, вслушиваясь в то, что говорила Юлька. Лицо его было сосредоточенное. Шишкина ждала, когда он начнет переводить. Но Каору тянул. Хироси коротко спросил. Каору не ответил. Гайрайго перестала улыбаться.
— Моримура! — произнес Хироси, и Каору резко повернулся к нему. Они заговорили, перебивая друг друга. Лицо Хироси помрачнело.
— Продолжайте, — тихо попросил Каору. — Мы знаем этот труд Моримура Сэйити. Японцы не всегда были правы в том, что делали.
— Это он о чем? — засуетился Вадя, придвигаясь ближе к Саньку.
— Да слушай ты, — отпихнул его Санёк, которого сейчас больше волновало, что произойдет после того, как Шишкина закончит свой душещипательный рассказ про очередную бабушку.
— Бомбу они сбросить не успели. Война закончилась, — снова заговорила Шишкина.
Вадя все никак не мог успокоиться:
— Это какая война? Русско-японская?
— Сам ты — японская, — пихнул его Санёк. — Первая мировая.
— Сань! Ну, ты чего? — Илья устало потер глаза, откладывая телефон. — Какая Первая?
— Это когда Ленин пришел к власти, — блеснула интеллектом Кристинка.
— Народ! Аллё! О чем вы? — Алиса снова пошла пятнами. — Что за каша? Конец Второй мировой войны. Тысяча девятьсот сорок пятый. Американцы сбросили на Японию атомную бомбу.
— Во, я же говорю — русско-японская, — подвел итог Вадя.
Илья коснулся экрана своего телефона, возобновляя игру.
— Давай, Юля, чего у тебя там, на кухне? — пробормотал он, понимая, что никому ничего уже объяснить нельзя.
— Или русско-финская? — громко прошептал Вадя, склонившись к Саньку.
— Да иди ты! — замахал руками Санёк. — Русско-шведская. Когда Петр Первый был.
— Так бы и сказали, — удовлетворился Вадя. — Шишкина! Чего застыла? Вещай, давай!
Юлька не торопилась
— Когда японским ученым не дали сбросить бомбу с чумой, они стали изобретать луч смерти. Зачем проводить страшные многолетние войны? Достаточно навести пушку, выпустить луч смерти, и все умрут. Они долго экспериментировали с разными излучателями, и вот наконец придумали. Это было невероятно просто. Даже пушки не понадобилось. Луч смерти помещался в обыкновенную лампочку. И стрелять из нее не надо было. Вкручиваешь в люстру, зажигаешь свет, и она начинает работать — через минуту все в комнате мертвы. Только у этого луча смерти была одна особенность — умершие не сразу понимали, что они умерли. Так же ходили, так же говорили, так же общались друг с другом. Много таких лампочек успели наделать и до времени складывали все в тайном месте. Но вот выяснилось, что одна коробка с лампочками была отправлена не туда. Хотели ее военным послать, а увезли в магазин. В магазине лампочки быстро раскупили — уж больно они ярко и хорошо горели. И вот засияли лампочки с лучом смерти в домах и школах, больницах и магазинах. И целый город умер. Только люди не знали, что умерли, потому что так же ходили и разговаривали друг с другом. Эти лампочки до сих пор горят. Может быть, даже здесь, в Токио. В нашем отеле. Вы заметили, что на завтраке всегда очень светло? В ресторане яркие хорошие лампочки.
Еще никто не успел осознать, что услышал, а Шишкина уже легко дунула, гася свечу.
Глава четвертая
Тот, кто стоит за стеклом
В первую секунду всем показалось, что и вторая свеча тоже погасла. Закуток погрузился в кромешную тьму, но потом оставшийся яркий солдатик света стал разгонять непроглядность. Сначала несмело, а потом все уверенней и уверенней, как будто отвоевывал право всех свечей мира гореть ярко, во всю силу.
Японцы смотрели на плывущую в сумерках Шишкину, как на богиню.
— И чего? — возмутился Вадя. — Прикол-то в чем?
— У тебя в номере лампочка какая? — с явным презрением спросила Абрамова, которая вдруг подключилась к игре.
— Круглая, — отозвался Вадя.
— Вот то-то и оно, что круглая. Ты последнее время себя как чувствуешь?
— Знаешь, Абрамова! — Вадя заскрипел диваном. — Последнее время я себя особенно хорошо чувствую.
— А знаешь почему? — заскрипела диваном ему навстречу Абрамова.
— Почему?
Вадя замер, ожидая ответа.
Санёк успел подумать, что стоило хотя бы из мужской солидарности предупредить соседа, чтобы он не препирался с Дашкой. Но, с другой стороны, дураков все же лучше лечить сразу, а не по частям. Пускай получит по полной программе. Реанимацией заняться можно будет в номере.
— Потому что ты покойник! — торжественно произнесла Абрамова.
Диван взвизгнул под Вадей.
— Сама ты покойник, — запоздало воскликнул Вадя, хватая себя за коленки.