Призраки пропавшего рейса

Гриллс Беар

Здесь произошло столько радостных событий.

Столько счастья.

Как могло все это исчезнуть?

Он замер у двери в свою квартиру, потому что знал, что его ждет. Собравшись с духом, он повернул ключ в замке и шагнул внутрь.

Он включил свет. Большая часть мебели была накрыта чехлами, но раз в неделю преданная ему миссис Сампсон вытирала пыль и пылесосила, поэтому здесь было безукоризненно чисто.

Джегер на мгновение замер у порога. Прямо перед ним на стене висела массивная картина — удивительная птица с оранжевой грудью, рыжебрюхий дрозд, один из национальных символов Бразилии. Написанная известным бразильским художником, картина была подарком от капитана Эвандро, который изыскал способ, чтобы выразить Джегеру свою благодарность.

Джегер очень ее любил. Именно поэтому он повесил ее на стене напротив входа, чтобы она была первым, что видел любой входящий в квартиру человек.

Уезжая на Биоко, он попросил миссис Сампсон не закрывать картину чехлом. Он и сам не понимал почему. Возможно, он осознавал, что вернется, и хотел знать, что птица его ждет и, как всегда, встретит его у двери.

Он повернул налево и вошел в просторную гостиную. Не было никакого смысла распахивать массивные деревянные ставни — снаружи давно стемнело. Он включил свет и перевел взгляд на письменный стол у одной из стен.

Подойдя к столу, он осторожно стянул с него чехол.

Джегер протянул руку и коснулся пальцами лица красивой женщины в рамке. Кончики пальцев замерли, как будто на мгновение примерзнув к стеклу. Он опустился на корточки, так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с крышкой стола.

— Руфь, я вернулся, — прошептал он. — Прошло три долгих года, но я вернулся.

Его пальцы скользнули вниз, к лицу маленького мальчика. Малыш стоял рядом с матерью и как будто пытался ее заслонить. Оба были одеты в футболки «Спасите носорогов», которые они купили во время семейного отдыха в восточноафриканском Национальном парке Амбосели. Джегер знал, что никогда не забудет ночное пешее сафари, которое они посетили, все трое, вместе со своими проводниками из племени масаи. Они шли по залитой лунным светом саванне, окруженные стадами жирафов и других диких животных. Но лучше всего было то, что рядом паслись носороги, любимые животные их семьи.

— Люк, папа вернулся… — прошептал Джегер. — Одному богу известно, как я по вам скучал.

Он замолчал, слушая отразившуюся от стен гнетущую тишину.

— Но знаете, от вас не было ни малейшего знака, ни единого доказательства того, что вы живы. Если бы вы могли мне что-нибудь прислать. Подать хоть самый слабый намек. Хоть что-то. Смит ждал. Он был всегда начеку. Он обещал дать мне знать.

Джегер взял фото и прижал его к себе.

— В попытке найти вас я заехал на край света. Я бы и на край вселенной за вами пошел. Никакие расстояния не остановили бы меня. Но прошло три долгих года, а от вас так ничего и не слышно.

Он провел ладонью по лицу, как будто смахивая с него боль прошедших лет ожидания. Когда он отнял ладонь от лица, его глаза были мокрыми от слез.

— Думаю, мы должны быть честными… Нам незачем обманывать друг друга… Может быть, пора. Может быть, настало время попрощаться навсегда… Наверное, настало время принять то, что вас на самом деле уже… нет.

Джегер опустил голову, касаясь губами фотографии. Он поцеловал лицо женщины. Поцеловал сына. Затем он вернул фотографию на стол, осторожно положив ее поверх чехла.

Лицами вверх, чтобы видеть их обоих. Чтобы запомнить.

Глава 9

Джегер прошел в дальний конец гостиной, откуда двойные двери вели в комнату, которую они прозвали музыкальной. Вдоль одной из стен выстроились высокие стеллажи с множеством компакт-дисков. Он выбрал один из дисков. «Реквием» Моцарта. Поместив диск в гнездо музыкального центра, он нажал на кнопку, и зазвучала музыка.

Все семейные воспоминания обрушились на Джегера вместе с первыми звуками полившейся из динамиков мелодии. Во второй раз за последние две минуты Джегеру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не разрыдаться. Он не мог позволить себе нервный срыв. И оплакивать близких не мог. Пока.

Но было еще кое-что, ради чего он сюда пришел. И это кое-что было самым пугающим.

Он вытащил из-под пюпитра потертый стальной ящик и на мгновение задержал взгляд на выбитых на крышке инициалах: У. Э. Джегер. Уильям Эдвард (Тед) Джегер. Военный сундучок его деда, который он подарил Джегеру незадолго до своей смерти.

Под нарастающий в первых аккордах крещендо «Реквием» Джегер мысленно вернулся в те времена, когда дедушка Тед тайком приводил его к себе кабинет, где позволял сделать затяжку-другую из трубки и насладиться быстротечными, но драгоценными минутами общения, копаясь вот в этом самом сундучке.

Трубка дедушки Теда, которую тот, казалось, никогда не вынимал изо рта. Запах табака и виски. Он представил витающие в воздухе и озаренные светом настольной лампы мягкие, невесомые кольца табачного дыма, время от времени выпускаемые его дедом.

Щелкнув замками, Джегер откинул тяжелую крышку сундучка. Сверху лежала одна из любимых вещей — папка с документами и выцветшими красными буквами на кожаной обложке: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». И чуть ниже: «Командир Специального подразделения связи взаимодействия № 206».

Джегера всегда удивляло то, что содержимое папки совершенно не соответствовало многообещающей обложке.

Внутри находились списки радиочастот времен Второй мировой, диаграммы основных средних танков, копии чертежей турбин, компасов и двигателей. В детстве его все это завораживало, но, повзрослев, Джегер понял, что в папке нет ничего, что подразумевало бы чрезмерную секретность.

Казалось, что дедушка сложил в папку то, что могло бы заинтересовать подростка, одновременно не выдав ничего по-настоящему ценного.

После смерти деда Джегер пытался наводить справки о Специальном подразделении № 206, исследовать его историю. Но он ничего не нашел. Государственные архивы, Имперский военный музей, адмиралтейство. Подразделение не упоминалось ни в одном из архивов, которые должны были сохранить хоть какие-то записи, пусть даже только журналы боевых действий.

Выглядело так, будто Специального подразделения связи взаимодействия № 206 никогда не существовало. Как если бы это была какая-то призрачная рота.