Призраки прошлого
Шрифт:
Пару минут я переваривал слова Кастильского, испытывая гамму чувств, от смутной тревоги до безумного любопытства. Колдун завлекал меня в рискованную, но безумно интересную игру.
– И в чем заключается опасность?
– Когда я введу вас в транс, вы попадёте в то самое место и время, когда был убит Северцев. Окажитесь на его месте, будете видеть всё его глазами. Но если вы слишком эмоционально воспримете происшедшее, в момент убийства у вас может не выдержать сердце. Поэтому я вас и предупреждаю. Вы можете отказаться.
– А почему вы не предложили этого раньше? Только теперь, когда я получил ясные доказательства, что вы снабжаете людей устройствами, которые вызывают нечистую силу…
– Господи, я совершенно не боюсь разоблачения, – перебил меня Кастильский с коротким смешком. – Если вы напишите, сделаете мне бесплатную рекламу. Я предлагаю это по одной-единственной причине: ваша связь с Северцевым стала очень прочной. Поэтому я могу переместить ваше сознание. Впрочем, гарантий дать не могу.
– Можете сделать прямо сейчас? – быстро поинтересовался я.
– Сейчас нет. Вы должны эмоционально подготовиться. Ваши мысли слишком заняты одной особой… Кстати, должен вас предупредить – ей что-то угрожает.
– А что именно? – встрепенулся я. – Откуда исходит эта угроза?
– Человек, заключивший сделку, пока не смог выполнить требования князя Тьмы. А времени остаётся все меньше.
– Это очень расплывчато, – разочарованно протянул я. – Абсолютно ничего не даёт.
– Если бы человеку была бы дана возможность совершенно ясно предсказывать какие-то события, он стал бы вровень с Богом. Всё, что я ощущаю, мысленно представляю – опасность исходит от какого-то движущего объекта.
Господи, когда же я смогу, наконец, увезти её отсюда! От Мельгунова, от Розенштейна, пронеслись в голове мысли. Я жаждал услышать это от Кастильского, но он так ничего и не сказал.
Я вышел от Кастильского в растерянности. Я считал, что он испугается разоблачения. А он дал понять, что я – в его руках. Если задуматься, то мною давно манипулировали все, кому не лень: Розенштейн, Верхоланцев, Милана. Они все использовали меня для своих целей. Розенштейну нужно, чтобы я участвовал в шоу, Верхоланцеву, чтобы играл в фильме. А Милана служила приманкой, из-за которой я остался в этом городе, хотя мог плюнуть на всё и уехать. Я разоблачил колдуна, помог Колесниковым избавиться от призраков. Что меня держит? Только Милана. Я остановился на мостике, переброшенном через речушку, которая весело журча по камням, убегала в густые заросли. Милана может обманывать меня, держать меня на коротком поводке. Я верю ей, потому что хочу верить. Потому что люблю. Но все тягостные думы закрыло безумное желание увидеть Милану.
Я ринулся к остановке, словно за мной черти гнались, вскочил в трамвай.
Издалека увидел шумную толпу техников, актёров массовки, и шикарный ретромобиль, благодаря которому и попал в съёмочную группу. Вышел на остановке, в глаза бросилась вывеска над входом в кафе, где я встретил Розенштейна и Лифшица. Кажется, это было так давно, совсем в другой жизни.
– Олег, добрый день! – услышал я голос Лили. – Вы вовремя, сейчас будем репетировать в ботаническом саду.
Лиля выглядела измученной и подавленной, но изо всех сил пыталась это скрыть. Под глазами фиолетовые круги, лицо бледное до восковой желтизны. Я только открыл рот, чтобы поинтересоваться, в чем дело, но она быстро исчезла.
Я подошёл к гордо возвышавшемуся на площади длинному, сигарообразному автомобилю с открытым верхом, воскресавшему в памяти королёвские кареты. Любовно провёл по отделанным белой кожей сиденьям, ощутив приятную на ощупь поверхность.
– Нравится?
Я поднял глаза и увидел Верхоланцева, который опирался на изящную тросточку с набалдашником в виде головы льва. – Красивая тачка. В старых машинах есть особая стать, как в породистых рысаках. Смотришь и наслаждаешься. А ты ездить-то на таких умеешь?
– Конечно, – усмехнулся я.
– Ну-ка, покажи.
Я проверил зажигание, достал из багажника «кочергу», завёл. Тачка мягко снялась с места, я проехал вперёд, лихо развернув, остановился около Верхоланцева.
– Ну-ну, неплохо, – пробормотал он задумчиво. – А гоночной машиной сможешь управлять? К примеру «Альфа-ромео» 33-го года?
– Не знаю, наверно смогу. 35-го года, 8 Си видел, знаю, как. 130 километров в час даёт. При умении, конечно.
– Молодец. Есть у меня мыслишка снять на эту тему фильм. Пока только идеи.
– Если только консультантом буду. Не собираюсь в актёры переквалифицироваться.
– Ну, ты даёшь, Верстовский. Кто же мне отказывает? – Верхоланцев хитро улыбнулся. – Ко мне все рвутся, готовы бесплатно работать. Ну ладно, – он похлопал меня по плечу. – Дальше посмотрим. Не расслабляйся. Гримируйся, и будем снимать. Сегодня три сцены – в саду, с Мельгуновым и в тачке. Надо оперативно все сделать. Мы и так отстаём, – его лицо посуровело, глаза потемнели.
Я вошёл в ботанический сад, окунувшись в ароматы цветущих деревьев.
И увидел постаревшую, благодаря гриму, Милану. Открытый ворот тёмно-синего платья подчёркивал изящную линию плеч и шеи. Грим состарил её лет на десять, но оставил головокружительно прекрасной. Кажется, и спустя десять лет смогу так же восхищаться её красотой.
– Олег, добрый день! – Милана протянула руки, которые я нежно поцеловал, мгновенно оказавшись рядом.
– Я так соскучился, – сказал я совершенно искренне. – Целую вечность не видел.
– Ты сам виноват, – с притворной капризностью произнесла Милана, лукаво улыбнувшись. – Даже не звонил.
– Я занят был.
– Я надеюсь, хорошо выспался?
– Хорошо, – буркнул я, заметив Верхоланцева.
Милана, перехватив мой взгляд, понимающе поинтересовалась:
– Был неприятный разговор?
– Очень. Он предложил мне сняться в его следующем шедевре. О гонщиках.
– Об этом тебе придётся забыть. Как и мне, – пробормотала она упавшим голосом.
Я хотел с досадой сказать, что это меня устраивает гораздо больше, чем внимание лучшего режиссёра современности, но решил, что будет лучше, если не буду говорить об этом его жене.