Призраки(Русская фантастическая проза второй половины XIX века)
Шрифт:
…в календаре Суворина. — Имеется в виду «Русский календарь на 1872 год» издателя Суворина.
С. 320. …долину Иоасафатову. — Место близ Иерусалима, названное в честь иудейского царя. Согласно Библии, здесь будет происходить Страшный суд при кончине мира.
…к Экку или Боткину? — Доктора Экк и Боткин славились в Петербурге как первоклассные врачеватели.
С. 331. …человек шесть стрюцких… — Как объяснял сам Достоевский, слово «стрюцкий» означает «пьяница, пропойца, потерянный человек».
Родился в Саратове в семье священника. Ко времени поступления в Петербургский университет был уже полиглотом, изучив девять языков. В студенческие годы решает посвятить свою жизнь идеям свободы, равенства и братства, революционного свержения самодержавия. После сближения с Некрасовым ведет отдел критики в «Современнике». Под влиянием личного знакомства с Герценом написал в 1861 г. прокламацию «К барским крестьянам», после чего за ее автором была установлена слежка. В следующем году Чернышевского арестовали и на два года заключили в Петропавловскую крепость. Здесь он написал свой знаменитый роман «Что делать?». В 1864 г. узника подвергли унизительной гражданской казни, лишили всех прав и приговорили к каторжным работам. В Вилюйском остроге он создал роман «Пролог», много занимался переводами. Последние годы жизни прошли в астраханской ссылке.
В январе 1871 г. Николай Гаврилович послал с оказией в Петербург своей жене несколько произведений, написанных в Александровском Заводе, среди них «Кормило Кормчему» и «Знамение на кровле». Они были обнародованы лишь в 1906 г.
Текст печатается по изданию: Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: В 16 т. М., 1953.
С. 364. Махмуд-Абу-Джафар-Ибн-Мустафа — лицо вымышленное.
Марабут — подвергший себя благочестию.
Гяур — иноверец, немусульманин.
С. 366. Шеввале — десятый месяц лунного мусульманского года.
Шамиль Гимрийский — ироническое титулование мятежного Шамиля, родившегося в ауле Гимри.
Наиб — приближенный.
Мюрид — последователь религиозного движения — мюридизма.
С. 367. Пожиратель Книг — так называл Чернышевский самого себя.
С. 368. Эрш (1766–1828) и Грубер (1774–1851) — издатели обширной «Всеобщей энциклопедии искусств и наук», которая выходила в Лейпциге.
Родился в семье штатного пономаря Вымпянской церкви на Витебщине. Учился в «панской» школе, где готовили слуг, затем в духовном училище и семинарии. Всю жизнь был скромным преподавателем, даже тогда, когда уже прославился как этнограф и фольклорист. Главные труды Никифоровского: «От колыбели до могилы суеверный народ», «Очерки Витебской Белоруссии», «Полупословицы и полупоговорки», «Очерки простонародного житья-бытья», «Простонародные приметы и поверья, суеверные обряды и обычаи, легендарные сказания о лицах и местах».
Печатается по изданию: Нечистики. Свод простонародных в Витебской Белоруссии сказаний о нечистой силе. СПб., 1902.
«Мы сотканы из пряжи сновидений…»
Пояснение к цветной вклейке
Лев Кузнецов
Рассказ о чудесном подвиге героя с таинственным именем Меркурий потряс ребенка. Заканчивалась Великая Отечественная война, домой возвращались раненые и увечные, и бабы все еще голосили, получая проклятые похоронки; но, случалось, нежданно- негаданно являлись и те, кого давно уж отплакали и отпели в церкви.
Так мальчик начал постигать, что мир и в прошлом, и в настоящем исполнен грозных чудес… Блестели блики заката в реке, журавлиный клин тянулся над леском на север, и в причудливой вязи розоватых облаков маленькому Льву виделся воин Меркурий, несущий в левой руке свою отрубленную голову, а в правой — бабушкину икону. Настанет ночь, думал мальчишка, расцветут на небесном лугу цветы-звезды, а одна будет сиять ярче всех — та, что названа в честь русского героя: Меркурием.
И сны стали сниться отроку чудесные. То старец в диковинном черном одеянии сидит на камне близ часовенки, а к ногам отшельника покорно склонился медведь. То множество храмов Божиих среди цветов — и не полуразвалившихся, как в окрестных деревнях, а нерушимых, белых, словно лебеди, с золотыми шеломами и крестами. А случалось, снились корабли парусные, у коих выгнутые нос и корма изображали зверей, птиц и рыб невиданных, а корабельщики были одеты как на картинках в пожелтевшем журнале «Родина», что хранился в сундуке у бабушки со времен ее молодости. И все, что рассказывала старая о русалках, леших, домовых, водяных — все, все являлось Льву в сновидениях.
Так родился художник, живописующий то, что он видит в вещих снах. Полгода, год, а то и два уходит у него на одно-единственное полотно, и всего их набралось за целую жизнь не более сотни.
«Мы сотканы из пряжи сновидений…» Эти волшебные строки Вильяма Шекспира — ключ к тайне творчества Льва Кузнецова. Он редко выставляется, картин своих не продает, живет в величайшей бедности, буквально обходясь хлебом и картошкой (которую сам и выращивает). В Пензе, где он обитает ныне, ютясь с картинами в жалком полуподвале, собратья-художники считают Кузнецова чудиком, чудаком, пришлецом не от мира сего. Однако втайне и уважают, завидуют: тут и слепому сердцем ясно: у человека — дар Божий.
Ю. Медведев
Песня тумана
Берендеево царство
Одинокая русалка
Лада