Призраки страсти
Шрифт:
Что-то позади Наташи скрипнуло, женщина подскочила от ужаса, обернулась – в палату вошла миловидная девица во врачебном балахоне.
– Доброе утро! – пропела она мелодичным голосом и одарила Наталью мягкой улыбкой. – Вы уже проснулись? Но что же вы босиком ходите! Так же и простудиться недолго. Вернитесь, пожалуйста, в постель!
Девица подошла, взяла Наталью за руку. Несмотря на то что ее ладонь была мягкая, теплая, прикосновение показалось неприятным. Тогобицкая вздрогнула и отодвинулась.
– Я хочу знать, что здесь происходит! – произнесла она требовательно. – Где я нахожусь?
– Прошу
– Вы разве не слышали мой вопрос? – повысила Наталья голос. – Каким образом я здесь оказалась? Где мои вещи?
Миловидная особа горестно вздохнула, смахнув светлую прядь, упавшую ей на лоб, и пропела:
– Конечно, конечно, сейчас вам все объяснят! Но вы же сами медик и должны понимать: если вы не помните того, что произошло, это крайне тревожный симптом. Поэтому вернитесь, пожалуйста, в постель. А все ваши вещи в полной целости и сохранности, не волнуйтесь.
Наталья подчинилась требованию девицы, подошла к больничной постели и уселась на нее. Все же ходить по холодному полу босиком было чертовски неприятно. Неужели с ней случилось что-то страшное? Или это связано с ее ночным кошмаром и галлюцинациями? Галлюцинации…
Картинки, одна за другой, начали вспыхивать в мозгу. Дверь в ресторане… Шевелящиеся граффити в лифте… Светящиеся окна кухни, увиденные ею в зеркало заднего вида «Мазды»…
Неужели она сама отправилась в больницу и попросила помочь ей? Но если так, то отчего на ней повседневная одежда? И почему никто ничего ей не объясняет толком?
– Я немедленно вернусь! – произнесла девица и, одарив пациентку очередной сладкой улыбкой, выплыла из палаты.
До Натальи долетел еле слышный звук поворачивающегося в замке ключа. Она вскочила, подлетела к двери, потянула на себя ручку. Дверь была заперта!
Вот это дела… Если она в больнице, то почему ее запирают в палате? Но, конечно, если это психиатрическая клиника… Однако на психиатрическую клинику помещение явно не походило. Наталья подбежала к встроенному в стену шкафу, распахнула его и увидела свое пальто, а также сумочку. Схватив сумочку, раскрыла ее и попыталась отыскать мобильный телефон. Но тот оказался разряжен.
Женщина в отчаянии швырнула сумочку на пол. На глаза навернулись слезы. Неужели она в самом деле угодила в сумасшедший дом? Но ведь даже если у нее бывают ночные кошмары и галлюцинации посреди бела дня, это вовсе не значит, что она умалишенная!
В двери послышалось легкое поскребывание. Наталья подлетела к ней и столкнулась на пороге с входящей в палату все той же миловидной особой. В руках та держала большой поднос.
– Выпустите меня! – заявила Наталья, желая проскользнуть в коридор. – Кто вам дало право запирать дверь?
– С чего вы взяли, что дверь была заперта? – улыбнулась девица. – Просто ее надо было в противоположном направлении открывать.
Какая-то тревожащая мысль насчет дверей, что с ними делают – толкают, тянут, – мелькнула в голове у Наташи… На секунду она апатично уставилась на поднос, но потом, так и не додумав, почувствовала новый прилив сил и попыталась вырваться из заточения.
Но за спиной молодой врачихи (или девица-медсестра?) внезапно возникли два дюжих, метра под два ростом и явно за сто килограммов весом, бритоголовых субъекта, облаченных, как и улыбчивая особа, в медицинские балахоны. Они преградили Наталье путь в коридор.
– Вы что, силой удерживаете меня здесь? – воскликнула Тогобицкая. А потом громко закричала: – Помогите, меня здесь удерживают силой! Заперли в палате и не выпускают! Отняли мобильный телефон! Вызовите милицию!
Милиция, милиция, милиция… Тип по фамилии Иванченко… Кожаная куртка, чахлые песочные усики… Конечно, именно оперативник звонил ей, когда она смотрела в зеркало в коридоре собственной квартиры и видела призрачное сияние, исходящее из кухни. И он сказал… Что же он сказал? Что-то крайне неприятное и ошеломительное…
Роман и Стасик! Ну, конечно же, сообщение оперуполномоченного было как-то связано с Романом и Стасиком. Господи, но если она провела в больнице целую ночь, то муж и сын с ума сходят, разыскивая ее! Или родные в курсе, где она находится?
Один из громил втолкнул Наталью обратно в палату, а другой захлопнул дверь. Миловидная особа, горестно качая головой, поставила поднос на прикроватную тумбочку.
– Ну и зачем вы так сделали, Наталья Валентиновна? Разве от этого вам полегчало? Вовсе никто вас здесь не удерживает… Прошлой ночью вам стало плохо, и мы отвели вам отдельную палату, хотя совершенно не обязаны были. А вы так неблагодарно ведете себя – буяните, кричите, заявляете, что вас заперли в палате! Да вы совершенно свободны, можете идти на все четыре стороны… если не хотите знать, что случилось с вашими мужем и сыном.
Наталья подскочила к особе и в волнении спросила:
– Что вы хотите сказать? С Романом и Стасиком что-то произошло? Где они?
– Сначала сядьте на кровать, подкрепитесь, выпейте кофе, а потом мы обо всем поговорим! – заявила улыбчивая особа, внезапно перейдя на тон красного комиссара. – Ну, живее! Или мне по два раза повторять?
Почувствовав внезапный упадок сил, последовавший за энергетическим всплеском, Тогобицкая опустилась на кровать. Конечно, теперь она вспомнила, как в спешке приехала с Склиф. И речь шла о Романе и Стасике. Но что именно с ними произошло, еще никак не удавалось сообразить. Телефонный звонок… День рождения Темы… Автомобиль, движущийся по встречной полосе, прямиком на нее…
– Выпейте! И вам сразу же станет лучше! – Особа в медицинском балахоне протянула ей блюдце, на котором стояла чашка с ароматным горячим кофе. – Вам это просто необходимо!
Наталья поднесла чашку к губам – и вдруг вспомнила, что уже пила кофе. Прошлым вечером. В компании вальяжного господина в шикарном пальто с меховым воротником. Как же он представился? Ах ну да, Генрих Минц, известный адвокат! Тот самый, о котором Ира, сестра Романа, говорила много нелицеприятного.
Да-да, именно в его присутствии она пила кофе, причем напиток был со странным металлическим привкусом. Наталья осторожно опустила кончик языка в горячую жидкость – так и есть, сегодняшний кофе тоже отдает чем-то металлическим. Неужели в больницах все питье такое?