Призраки зла
Шрифт:
Он позвонил Майку Фрейзеру по прямому телефону, и урегулировал вопрос с Кершоу, просто объяснив, что Дженни Хилтон расстраивается. А потом спросил фамилию их репортера отдела криминальной хроники.
— Мэт Хофман, — ответил Фрейзер. — А тебе зачем?
— Хочу у него попросить кое-какие сведения, не попавшие в печать. Если из этого возникнет какая-нибудь сенсация, я ему ее отдам. Можешь меня с ним соединить?
— Конечно. Кстати, хороший парень. Пишет так, что любой помощник редактора может легко исправить его материал. Надеюсь, ты доверишь нам свою бесценную прозу?
— В отличие от многих других писателей, я очень уважаю труд помощников редакторов, — ответил Малтрэверс. — По крайней мере тех, кто знает, что секрет кромсания
— Я отдам твой текст внештатнику, который сейчас с нами сотрудничает, — сказал Фрейзер. — Он — артист. Подожди, я соединю тебя с Мэтом.
Секундный перерыв — и голос, в котором угадывался американский акцент, объявил: — Национальные новости.
— Мэт Хофман? Привет. Меня зовут Гус Малтрэверс. Мне дал ваш телефон Майк Фрейзер из отдела культуры. Меня интересует женщина по имени Кэролин Оуэн, погибшая на станции Тотнэм Корт Роуд два дня назад. У вас что-нибудь по ней есть?
— Да, мы, кажется, что-то печатали. Несчастный случай. Ничего интересного.
— Кое-что, может быть, и есть. Если вы мне расскажете, то, что знаете, я за это возьмусь и пойду дальше. Все, что я найду, можете получить как эксклюзивный материал. Я ушел из репортерского бизнеса.
— Что вас интересует? — Хофман заинтересовался.
— Не знаю… Но думаю, что-то здесь не так. Вы мне поможете?
— Попытаюсь, — согласился Хофман. Сейчас у меня нет особой работы. Как с вами связаться? — Малтрэверс продиктовал свой телефон. — О’кей, но мы договорились, что результаты будут мои.
— Глава в прозе и стихотворение, — пообещал Малтрэверс. — Спасибо.
Пока он говорил по телефону, Тэсс читала интервью.
— Ты убедил Люэллу, что смерть Кэролин — несчастный случай и никак не связана с Кершоу, — сказала она, когда Малтрэверс повесил трубку. Ты правда так думал?
— Тогда да, но когда Дженни Хилтон заглотила наживку, это меня заинтриговало. — Минуту он смотрел в окно, вспоминая все, что знал. — Люэлла уверена, что Кершоу убили и подозревает, что Кэролин также убита. Дженни Хилтон намеренно солгала, что не знала Кершоу, когда я впервые упомянул его имя, и беспокоится, чтобы ничего, касающееся его, не попало в печать. Какая здесь связь?
— Не знаю.
— Я попытаюсь ответить на этот вопрос.
Дафна ледяным взглядом окинула бухгалтера лет на двадцать старше нее, сидящего напротив.
— ОГМ не нужны пассажиры, и я никого не держу, — холодно сказала она. Вы уволены. Пойдите и найдите фирму, где вас будут держать. Мы пришлем вам причитающиеся деньги. — Открыв папку, она погрузилась в изучение примерной сметы расходов на новую рекламную кампанию, время от времени делая какие-то пометки серебряным карандашиком. Бухгалтер покрасневший от гнева, перестал для нее существовать.
— Я хочу поговорить с Тедом.
— Он занят. У меня все.
Дафна вернулась к работе, а он стал вспоминать, какой она поступила к ним в агентство. Она сразу же начала игру, которую ни он, ни другие сотрудники вовремя не распознали. Она так старалась угодить и стремилась научиться, постоянно задавала вопросы, мгновенно впитывая их опыт. С ней случались вспышки гнева, но они всегда были направлены против кого-нибудь из равных ей, старшим же по должности она ловко льстила, искушая этих мужчин средних лет — если возникнет необходимость — перспективой своего очень личного внимания. К тому времени, как ее связь с Тедом Оуэном перешла из фазы конфиденциальной детали личной жизни в фазу общепризнанного союза, она прочно утвердилась в агентстве и позволила себе проявить свою истинную сущность — стальную твердость, бешеное честолюбие и безжалостность. Она стала приветливой только с руководителями крупнейших международных компаний с Вест Энда и Мэдисон Авеню, так как люди, помогавшие ей в свое время, были ей уже не нужны, она вовсе не собиралась помогать им. Случайный луч солнца, пробившись между громадных бетонных коробок соседних зданий, заиграл в бриллианте, обрамленном рубинами, на ее левой руке.
— Так не терпелось? — только секундная остановка карандаша показала, что она заметила его слова. — Тело Кэролин еще не остыло, а ты уже нацепила кольцо.
Он не был слабым человеком — слабаки не удерживаются в рекламном бизнесе, но ее ответ его уничтожил. Вместо взрыва ярости, который порадовал бы его напоследок, — ему вспомнилась принятая у кошек форма боя — безмолвное противостояние, — Джилли ответила с ледяным спокойствием профессионального убийцы, систематически отстреливающего невинных жертв. Не прерывая своего занятия, она нанесла сокрушающий удар.
— Странно, никогда не считала вас глупым. Сейчас вы ушли не просто из ОГМ, а вообще из рекламы. Я лично займусь тем, чтобы ни одно хоть чуть-чуть приличное агентство не приняло вас на работу. У меня есть связи, и я могу это сделать. А сейчас, если вы отсюда не удалитесь в течение шестидесяти секунд, я вызову секьюрити и вас просто вышвырнут. Ваши личные вещи разберет ваша секретарша, и мы их перешлем.
Она произнесла это тоном судьи, выносящего смертный приговор, не оставляющий никаких надежд на милосердие. Он был так потрясен, что на прощанье даже не хлопнул дверью. Дафна Джилли невозмутимо продолжала работу, а закончив, обратилась к Теду по рингу.
— Ушел, — сказала она резко.
— Кровь на стенах осталась?
— Только его. Когда мы встречаемся с его преемником?
— На ланче на Кенсингтон Плейс. Семьдесят пять тысяч и шикарный служебный БМВ сделают свое. Кстати, я устроил медовый месяц. Нью-Йорк, три недели на Барбадосе и «Конкордом» домой. Тебя устроит?
— Устроит, — мурлыкнула Дафна Джилли голосом, выражающим удовлетворение и чувственное предвкушение.
Почему он так легко согласился? Почему не спорил, не защищал то, что сам написал? Что он задумал? Дженни Хилтон металась между взаимоисключающими версиями — он действительно порядочный человек и журналист — и — он почуял сенсацию и, раздувая ноздри, несется по следу. Может быть он только пообещал, а абзац не изымут? Тогда она станет бессильна. Если она как-то сейчас проявит себя, то это ее выдаст, только подтвердив его подозрения… Но что он подозревает? И почему он упомянул Кэролин? Полиция сказала, что это был несчастный случай. Знает ли он, что… Она невидящим взглядом смотрела на поздравительную открытку, которую собиралась послать Расселу, и чувствовала, как в ней разрастается страх.
IX
То ли из-за испарений от многочисленных теплиц в округе, то ли из-за капризов Гольфстрима, делающего прогнозирование погоды в Англии занятием не менее азартным, чем игра на бегах, вдруг наступила удушающая жара. Асфальт в Лондоне раскалился, как наковальня под ударами молота-солнца. Город укутывало толстое озоновое одеяло, неподвижно висящее над улицами и площадями и вбирающее в себя городские пары и дымы. Через окна, открытые для проветривания, (кондиционер в английском доме — не меньшая редкость, чем центральное отопление в юрте) поступал знойный уличный воздух взамен застоявшегося горячего домашнего, и тот, и другой были совершенно не пригодны для дыхания. Глушители нескольких миллионов лондонских автомобилей, многие из которых маялись в городских пробках, источали ядовитые запахи выхлопных газов. Люди и животные задыхались. Некоторое облегчение давали туннели и подземные переходы, но за ним неизбежно следовало возвращение в жаровню. В Сити все еще ходили в темных костюмах и галстуках, — никто не решался бросить вызов традиции, — но одежда, моментально напитавшись потом, деревенела. Движение было, как плавание в горячем источнике, лежание на пляже сулило перспективу испечься заживо, в помещении люди чувствовали себя, как в лесу, когда со всех сторон подступает лесной пожар.