Призраки
Шрифт:
Второе существо схватило Кузьму. Земля и полуразрушенный город стали быстро удаляться, а сердце ушло в пятки от ощущения высоты. Но Кузьма не издал ни звука. Да и Вымпел перестал кричать. Крылатый поднимал его всё выше и выше, а потом вдруг отпустил. Отчаянный вопль пронзил предзакатное небо, но быстро оборвался, как только человеческая фигурка коснулась крыши одного из зданий, разбрызгавшись красной кляксой.
«Твою мать! Его-то за что?» – мелькнул вопрос в голове Кузьмы.
– Он не поймёт, – прозвучал громогласный голос откуда-то с неба.
– Что не поймёт?
На этот вопрос голос не ответил.
Кузьма
Но существо крепко держало Кузьму, и за спиной по-прежнему слышались мощные взмахи широких крыльев. Оно летело прочь от города – туда, где рдеющий круг солнца заползал за горизонт. Появилось ощущение, что так и надо, так и должно быть. Некий этап пройден, а впереди ждёт нечто совсем другое, нечто великое…
Вскоре Кузьма увидел, что это вовсе не солнце садится за горизонт, а огромное светящееся дерево с толстым стволом растёт ввысь. Ветви тянулись к самому небу и растворялись в нём, а жирные, кривые корни вцепились в землю. Множество крылатых существ парило вокруг.
«Мировое дерево, – пронеслась в голове Кузьмы очередная чужая мысль, словно сказанная на ухо. – Я в самом центре мироздания».
– Ты в самом центре, – повторил громогласный голос. – Ты прошёл часть пути, и теперь ты здесь, с нами. Но этого мало. Ты должен вознестись.
– Что это значит? Как мне это сделать? – крикнул Кузьма.
– Вот так.
Цепкие пальцы крылатого вдруг разомкнулись, и Кузьма ощутил падение. От неожиданности у него перехватило дыхание, он даже закричать не смог. Смертельный ужас пронзил холодными шипами. Кузьма зажмурился, предчувствуя последнюю встречу с землёй…
Но этого не произошло. Через некоторое время он открыл глаза и понял, что парит в небе вместе с другими существами. Теперь и у него были крылья – такие же большие и чёрные. Их размеренные, тяжёлые взмахи удерживали его в потоке воздуха и несли вперёд.
Поначалу в душе свербел страх, боль высоты никак не желала отпускать, но постепенно неприятные чувства исчезли, и осталась лишь свобода. Ощущение полёта растекалось внутри ярким наслаждением, и Кузьма отдался ему с головой. Это было немыслимо, невероятно, необычайно! «Вот что значит вознестись! – мысленно ликовал он. – Я понял! Понял!»
Резкая, яркая вспышка ослепила Кузьму, заставив зажмуриться. А когда он снова открыл глаза, вместо мирового дерева стоял гигантский огненный гриб, подпирающий небеса шляпкой. Он извергал пламя, жар и боль. Ревел и гудел монументальным ужасом. Давил и сжигал запредельной неизбежностью.
Охваченный ужасом, Кузьма стал падать. Он летел вниз и кричал, но никак не мог достичь земли. Там не было земли… не было ничего. Шок прошёл, а падение не прекратилось. И тогда Кузьма закрыл глаза и отдался на волю судьбы.
Глава 9
Глаза мозолила бездушная решётка, за которой простёрлась наполовину синяя, наполовину грязно-белая стена коридора. Изолятор бывшего полицейского участка был неприветливым, угрюмым местом, как и все подобные заведения. Кузьма сидел на нижней полке двухъярусной кровати и, обхватив голову руками, с тоской глядел в пол.
Вера вечером патруль обнаружил Кузьму в «Буханке», стоящей возле ворот заброшенной воинской
Кузьма до сих пор находился в недоумении. Все последние события: и поход через холодное поле, и мытарства в жарком городе, и заснеженные трупы, и падающие дома, и мировое дерево – всё это выглядело невероятно реальным, каким не бывает ни один сон. Особенно запало в душу ощущение полёта, которое он испытал в конечной точке пути и которое так хотелось повторить. А теперь складывалось впечатление, что ему всё это просто привиделось, пока он валялся без сознания в машине.
А может, и крылатый на реке померещился? Не было уверенности ни в чём. Город сводил людей с ума, и наверняка Кузьма тоже повредился рассудком. Слетел с катушек и убил Валеру, после чего отрубился. Такая версия выглядела наиболее реалистично.
Значит, самодвижущихся качелей не существовало, и малиновой девочки – тоже, а крылатые никак не участвовали в его жизни. Военный грузовик, на котором он пытался покинуть город, просто съехал в кювет из-за неосторожности водителя, Кузьма крепко приложился головой и забыл, как добрался обратно, а вагон… отцепили и отбуксировали к ближайшему депо. Тогда получается, что и спасительное чувство полёта – это всего лишь очередная фантазия, порождённая засбоившим мозгом.
От этих мыслей становилось нестерпимо больно. Надежда рухнула, краски исчезли, мир поблёк, и теперь хотелось только одного – чтобы поскорее привели в исполнение приговор. Всё равно больше некуда идти и не к чему стремиться. Цивилизация движется к гибели, и нет никакого смысла наблюдать за этим эпохальным процессом, сидя в душной клетке собственного обезличенного бытия.
Слабый голосок внутри продолжал твердить: «Вознесись. Воспари над бренным течением дней. Расправь крылья». Но Кузьму это сейчас только злило. Ведь полёт оказался ложью. Никакой цели нет, как нет и пути. Тогда зачем нелепая мысль продолжает зудеть несбыточным желанием?
Тихие всхлипы, доносящиеся из соседней камеры, оторвали Кузьму от гнетущих раздумий.
– Здесь кто-нибудь есть? – громко спросил он.
Ответа не последовало, а всхлипы смолкли. Тогда Кузьма повторил вопрос.
– Да, есть, – донёсся из-за стены негромкий женский голос, показавшийся знакомым.
– Лида? Это ты?
– Ну да. А ты кто?
– Меня Кузьма зовут. Я служил в народной дружине. Помнишь, я тебя сопровождал, когда мы сюда ехали?
– Ага…
Это «ага» прозвучало безрадостно и разочарованно. Вряд ли девушка была рада общению с одним из тех, по чьей вине здесь оказалась. Да и Кузьма не знал, что сказать. Взбодрить? Дать надежду? Он не мог ни того ни другого. Единственное, чем он сейчас жил – это ожидание расстрельной команды, которая предоставит выход из сложившегося тупика. Может, тогда он воспарит? Или просто погрузится во мрак небытия… Полный, безвозвратный конец – пожалуй, не так уж и плохо. Всё равно ведь это однажды случится. С каждым случается. Тогда зачем противиться неизбежному?