Призвание: маленькое приключение Майки
Шрифт:
Никифору пришлось поработать локтями, чтобы вывести Майку из толпы к одной из четырех боковых колонн, удерживавших потолок фойе.
— Ты меня здесь подожди, корявка. Я скоро. Одна нога здесь, другая там, — пробормотал он и тут же испарился.
«Наверное, что-то очень важное», — подумала ему вслед Майка.
Прислонившись к колонне, она стала изнемогать.
Майка терпеть не могла ждать, потому что это скучно, а от скуки она была готова на многое. Однажды Майка собрала картинку из паззлов, которые валялись без дела уже который месяц. А в другой раз забралась на крышу и навоображала себя впередсмотрящей юнгой большого корабля. Вообще, из-за
Сейчас девочка подумала про черную косу Феи Телянчиковой. «Если она гибкая и длинная, то почему бы ей не быть и ядовитой?» — придумала гимназистка смешную штуку.
— Следующий! Следующий! — то и дело раздавался окрик, возвращая ребенка в «Детский мир».
Здесь трудно было витать в облаках. Глядя на людскую вереницу, Майке показалось, что она смотрит какой-то очень старый, вышедший из употребления сон — не очень-то занятный, чтобы им пристально интересоваться.
Куда веселей вообразить себя… ну, например, песчинкой, а толпу озером, которая превращает ее в чудесную жемчужину.
— Жди-не жди, я не приду, С концами в воду упаду И пропаду-ду-ду,— сама собой сложилась чепуха.
Девочке вдруг показалось, что она находится возле пылесоса, а тот вытягивает из нее тепло.
— Интересно-интересно, — раздался звонкий голос.
Перед ней замаячила худенькая юркая женщина в ярко-огненном платье с блокнотом и карандашом в сухоньких ручках. Это был странный карандаш — сверху его венчало увеличительное стеклышко. Впрочем, хозяйка карандаша-лупы была еще необычней: она все время находилась в движении — дергала носиком, подмигивала, вытягивала крошечный рот в трубочку.
Огневушка-поскакушка, да и только.
— Любопытный экземпляр, — она приблизила к Майке свое лицо, а затем повалилась куда-то в бок.
— Ай, — вскрикнула школьница. Кто-то больно дернул ее за косички — вначале за одну, а потом за другую.
— Две штуки, тонкие, цвета прелой соломы, понятно.
А востроносая женщина уже стучала твердыми пальцами по Майкиным ключицам, выглядывала что-то на ее шее, похлопывала по талии.
— Плечики острые, дефицит веса, оч-чень перспективный экземпляр, — она приговаривала, а сама делала записи в свой блокнот. — Ну-ка! Ну-ка! — перед Майкой закрутился многократно увеличенный глаз. Огневушка изучала ребенка в лупу. — Веснушки — не видны, глаза серые, радужка… — увеличительное стекло придвинулось совсем близко. — Радужка в норме, — с видом почему-то огорченным, незнакомка убрала свое стеклышко. — Кликуха есть?
— Извините…
— Кличка, погонялово, прозвище. Как тебя в твоей банде называют? Дрыгалка? Мелюзга? Конопушка? Грабля?
— Меня зовут Майка, — никогда еще ей не доводилось видеть таких трудных взрослых.
— Майка? — хитренько улыбнулась женщина. — Понятно.
Она повертела глазами, поюлила ртом и выдала:
— Девочка Майка играла в собаку, Зверски покусан сантехник Потапов.Школьница заморгала.
— Тебе обидно?.. — перед Майкой опять возник жадный, увеличенный лупой, глаз. — Тебе неприятно? Ты хочешь заплакать? Или может… — огневушка аж взвизгнула, — …даже дико закричать?
От растерянности все Майкины слова разбежались кто куда.
— Поделись своими страхами, деточка. Расскажи о постыдном, — прошептала огневая вертихвостка Майке в правое ухо. — Ты кричишь по ночам? Ты боишься чулана? — теперь ее голос был уже в левом ухе. — Или, может, ты мучаешь кошек? Пишешь на заборах гадкие слова? Обижаешь бабушку?
— У меня нет бабушки. Папина умерла давно, а мамина неизвестно где, — сказала Майка.
— Сестры-братья имеются? — востроносая женщина замерла, коротко покивала на Майкино «нет» и снова завертелась юлой. — Бедная деточка, — тонко пропела она. — Тебе не с кем делить запрещенные забавы. Большая потеря для счастливого детства. Хочешь, я расскажу тебе кошмарную историю про мальчика Васю и гроб на колесиках? Хочешь? Зря, потом пожалеешь. Это очень страшная история, о какой дети даже мечтать боятся. А давай, мы сыграем с тобой в дератизацию?
— Я не знаю такую игру?
— Ты будешь крыса, а я — санэпидемстанция, — юркая незнакомка захихикала.
— И что надо делать? — осторожно спросила Майка.
— Ты будешь бежать и плакать, я буду загонять тебя в угол и травить разными ядами!
— Нет. Я не буду играть в такую игру.
— Поче-му-у? — протянула огневушка.
— Я не люблю, когда меня травят ядами.
— Как хочешь, — она согласно поклевала острым носом, а затем — хлоп-хлоп — поморгала редкими ресничками, тук-тук — постучала лупой-карандашиком по блокноту, и — пиф-паф — снова расцвела. — Сыграем лучше в поликлинику! Я буду твой зубной врач! — огневушка заверещала. — Сюда! Ко мне! Открой рот! Покажи зубы! Быстро! Оскалилась! Ну!
Терпению ребенка наступил конец.
— Нет, — отрезала Майка. — Я не буду с вами играть. Вообще.
— Зубы есть, — поскучнев и потускнев, произнесла надоеда.
Она щелкнула каблучками и ввинтилась в толпу.
— …Какой невыразительный детский экземпляр, — только и успела расслышать Майка. — Здрасте, Ник-Петрович! Я стояла! Я говорю вам! Я здесь стояла! Все подтвердят! — вертихвостка уже прыгала в голове очереди и азартно с кем-то переругивалась.
Возле девочки возник Никифор. Он выглядел совершенно счастливым. Теперь в его авоське было уже два серых свертка. Женщина-тюбетейка сдержала свое слово.
— Не заскучала?
— У вас тут не заскучаешь.
Сказать по правде, Майка была оскорблена до глубины души и теперь не знала, с какого боку начать.
— Какие у вас сотрудники бывают, — сказала Майка.
— Которые? Лизочка?! — переспросил он. — О, да! Уникальный кадр. Наш главный проблемный специалист. Она такие одолевает трудности…
«А я думаю, она их создает», — подумала Майка, но вслух произнести не посмела.
— Берет препятствия так, что диву даешься, — продолжал Никифор. — А потому, что имеет к ним особый подход.
— Какой? — заинтересовалась Майка.
— Винтообразно-кружной. Изподтишковый. Потихоньку, полегоньку, а там — бац! — и нет препятствия. Взято. Изничтожено. Будто корова языком слизала. Так и зовем его — Лизинг.
— В честь коровы? — брякнула Майка первое, что пришло в голову. — В честь Лизочки, — строго сказал Никифор и уточнил. — Лизаветы Жарив, знатного знатока запретных зон. Она у нас заведует лабораторией параллельных методик. Отпугивание страха, поучительные кричалки, выживательные игры, занимательная кошмаристика, — все ее рук дело. Ты не читала Лизочкин труд «Детское садоводство: Бить или не бить?».