Про девочку Ириску и про дом с красными полосками

У Ириски шоколадного цвета глаза, маленькие, тоненькие, как прутики, косички. Косички еще не успели вырасти, потому что Ириске только пять лет.

Больше всего на свете она любит маму и папу, любит сказки, любит красный цвет, но зато не любит молоко с пенками и очень не любит, когда ей говорят, что пора спать… В общем, она самая обыкновенная девочка.

Совсем

недавно Ириска с родителями переехала в новый дом. Он большой, светлый, красивый, и двор около него тоже большой и светлый. Соседние дома похожи друг на друга, только одни покрашены в синюю, другие — в красную полоску. Ириске повезло: она живёт в доме с красными полосками.

Во дворе всегда много ребят. Но Ириска еще ни с кем не познакомилась и поэтому гуляет с мамой.

В этот день все было точно так же, как и в другие дни: Ириска лопаткой копала снег, а мама читала. Потом она встала и сказала:

— Ты побудь одна, а я ненадолго схожу домой. Заодно рукавички принесу, а то эти уже мокрые.

Мама ушла, а Ириска осталась одна. Из снега она слепила снегурочку, слепила зайца с одним ухом. Второе ухо не стала лепить — руки замёрзли: рукавички-то мокрые. А мама всё не приходила. Тогда Ириска решила сама пойти домой. Взяла свою лопатку и пошла.

Как всегда, Ириска постучала в дверь ногой: до звонка ей не дотянуться, высоко. Дверь долго не открывали, наверно, мама была чем-то занята. Тогда Ириска повернулась к двери спиной и заколотила ногой изо всех сил. И вдруг дверь потянули изнутри так, что Ириска чуть не упала.

— Кто стучится в дверь ко мне? — раздался грозный голос.

Ириска повернулась и обмерла: в дверях стоял усатый дядька, усы у него шевелились вверх-вниз, вверх-вниз. Ириска попятилась, а Усач наклонился и стал рассматривать ее.

— Тебе что, Красная Шапочка?

— Я к маме хочу, — прошептала Ириска.

— А где твоя мама?

Ириска ткнула пальцем в открытую дверь. Дядька обернулся назад, посмотрел:

— Ты что-то путаешь, здесь я живу.

Они внимательно разглядывали друг друга. Потом Усач сказал:

— А-а, понимаю, ты этажом ошиблась. Тебе, наверно, на третий. Это выше.

Ириска послушно зашагала наверх.

Дверь на третьем этаже показалась ей незнакомой, уж очень блестящей. Но Ириска так замерзла, так захотелось ей домой, в тепло, что она на всякий случай стала стучать.

Открыла ей толстая тётенька. В своем розовом цветастом халате она была похожа на клумбу.

— Разве

можно по дверям ногами колотить? — сказала она. — Смотри, какие следы остались.

Ириска посмотрела и никаких следов не увидела. Но тетенька вытащила из кармана тряпку и стала тереть дверь.

— Кого тебе, девочка?

— Я маму ищу.

— А где ты живёшь?

— Не знаю.

— А фамилия твоя? Впрочем, неважно: здесь ещё никто никого не знает. Ты внизу, под нами, была?

— Была.

— А наверху?

— Нет.

— Подожди тогда.

Тётя-клумба накинула на себя пальто, и они вместе пошли на четвёртый этаж.

Звонили, звонили, но в квартире никто даже не шелохнулся.

— Наверно, ты здесь и живёшь, а мама в магазин пошла или ещё куда-нибудь.

— Да-а, а я замёрзла…

— Пустяки какие, идём к нам, погреешься.

В квартире у тёти-клумбы всё сверкало: сверкали окна, пол, зеркала, сверкали даже шкаф, стол, спинки стульев. Тётя велела Ириске снять валенки, дала ей шлёпанцы с красными помпонами, усадила на диван и ушла. Ириска огляделась и увидела, что в уголке за шкафом стоит мальчик.

— Ты чего прячешься? — спросила Ириска.

— Я не прячусь, я в углу стою.

— За что?

— Надо, значит. Мусору на пол накидал — раз, за это мама двадцать минут дала; в кресло ногами лазил — два, ещё десять минут; пуговицы у пальто отрезал… В общем, целый час стоять буду.

— Ты любишь в углу стоять, — догадалась Ириска.

— Вот глупая, — удивился мальчишка. — Просто мне сегодня гулять нельзя. Ты Вовку Блина знаешь?

— Нет.

— Ух и ненавижу я его! Вырасту, я ему так наподдам — в космос без ракеты улетит. Вверх тормашками.

— Вы что, поругались?

— Ещё бы. Он знаешь какой вредный! Сказал, что у него тигрёнок есть. Я как дурак поверил, пошёл к нему, а он мне знаешь кого показал? Котёнка полосатого. Говорит, тигрёнок — только похудел. Это он мне за рыбок отомстил.

— За каких рыбок?

— Да просто я еще раньше пошутил: сказал, что у меня рыбки есть. Он пришел посмотреть, а я сказал, что их рыба-хищница съела. Ну, он спросил, где хищница, а я для смеха возьми и скажи, что она с голодухи сама себя тоже съела. Он, Вовка, тогда ничего, а сам потом про тигрёнка выдумал.

— Тоже для смеха, — сообразила Ириска.

— «Для смеха»! Это он отомстил. А я зато взял да на его дверях написал: «Блин съел блин и блином подавился». Теперь он меня обязательно бить будет.

— Сдачи дай, — посоветовала Ириска.

— Сама не знаешь его, а сама говоришь. Он знаешь какой! Он… он два пуда одной рукой выжать может. Он во-он какой! — Мальчишка поднял руку высоко над головой.

— Он и маленьких бьет? — робко спросила Ириска.