Про Герку и чудных
Шрифт:
А бутылочка успокоилась, притихла. Всю дорогу молчит, будто пригрелась в его руке и уснула. И от этого постепенно становится хорошо на сердце. И вот уже, кажется, не очень жалко пятака.
— Его, как человека, попросили, чтоб скорей принёс, а он на целый час провалился, — заворчал Ероша, взяв лекарство.
— Готово не было, — соврал Герка и убежал. Куда? А куда глаза глядят. А глядели они… Герка и сам не знал, куда глядели его глаза.
Зачем свидетели
Поздний
Герка юркнул во двор, там, наверно, темно. Но оказалось светло. И над каждым подъездом по фонарю. А в их доме почему-то особенно яркие. Или так кажется? Белые матовые полукруглые с широким металлическим ободком, эти фонари днём ужасно похожи на клипсы Валерии Константиновны, которые она на ушах носит. Только эти раз в сто или тысячу больше. Сидит такая огромная клипсина над подъездом, и днём будто нет её. А вечером как вспыхнет, так, наверно, на луне видна.
А на старой квартире, бывало, как наступает ночь, и на улице темнотища, будто в закрытой бочке.
Как только Герман открыл дверь домой, его сейчас же потянул к себе Алёша.
— У тебя есть кто чужой? — встревожились чёрные глаза.
— Все свои.
И правда, были только Весна и Ероша. С дядей Петей уже сидели тётя Наша и Виктор Ильич.
— Ты куда провалился? Мы тебя давно ждем.
Герке ужасно хотелось есть, но было интересно и беспокойно, зачем его давно ждали.
— Понимаешь, какая штука. Башмак сегодня Кубыша видел. Прямо в двух шагах от нашего дома. Не догнал. Этот Кубыш — мировой бегун. Рекорды может ставить. Башмак говорит, что он где-нибудь тут на проспекте живёт.
Герка похолодел. Сердце опять стало белым снежком, каким ребята швыряются зимой, когда играют в войну, или просто так.
— Башмак уже в адресный стол ходил, ничего не узнал. Они ещё на новой квартире не прописаны.
— А на кой вам этот Кубыш сдался? — сухим шершавым языком еле выговорил Герка.
— Как на кой? Он деньги у Башмака взял! Много! Казённые!
«Заливает Башмак, — мелькнуло в Геркиной голове, — не казённые, а его, Башмаковы. И немного. Боится, что теперь не отдам, потому что переехал».
— Мы, знаешь, что решили? Башмак завтра принесёт фотокарточку, там мальчишки с Дальней улицы и Кубыш есть. Мы запомним, какой он, и по проспекту будем смотреть.
Герку будто стукнули по голове чем-то тяжёлым. Сидел и не шевелился. Уже совсем не хотелость есть. Хотелось поскорее убежать куда-нибудь на край света, подальше от этих чудных. А ноги опять не двигались, как тогда в коридоре, когда услышал Башмаков голос.
И вдруг надежда яркая, как спутник в небе, сверкнула Герке:
— А Кубыш без свидетелей деньги брал?
— Без свидетелей.
— И ни к чему тогда искать. Ну найдёте вы Кубыша, то есть… мы, в общем, найдём, а ничем всё равно не докажем, что он брал, раз без свидетелей.
Ребята дружно расхохотались.
— При чём тут свидетели?
— Как при чём? Всегда нужны свидетели. На всех судах выступают. Вы что, не знаете?
— А зачем нам суды? Зачем свидетели? Ты что с луны свалился или ненормальный?
Герка действительно ничего не понимал. Самым главным он считал свидетелей. Раз никто не видел, то ничем не докажешь. Это закон. А чудные уверяют, что не закон.
— Когда мало народу, не докажешь. Один на один не докажешь, — кипятился Ероша. — А если нас много ребят соберётся, и все мы знаем Башмака, и все мы скажем, что он честный, никогда не врал, а про Кубыша тоже ребята знают, что враль, что копит, обманывает, так зачем тогда свидетели? Кому больше поверят? Эх ты, голова! Ты что сидишь как ненормальный? Устал, что ли?
— Ага… Устал…
— Ну, иди, спи, только завтра дома будь, не проваливайся на целый день. Башмак карточку принесёт.
Герка поднялся и увидел… глаза. Опять те же самые глаза из-за стеллажа с папа-мамиными книгами. Ох, уж эти синющие глазищи! Ох, уж эти девчонки. И зачем они умеют так пристально смотреть?
И опять Герка не мог оторвать взгляда от голубого лунного пятна на потолке. «Что же это такое? Собачья жизнь! Всё время бегаешь, прячешься, волнуешься. Завтра утром разменяю десятку и отдам долг Башмаку. И всё кончится, и наступит нормальная жизнь».
Но ржавый гвоздь покалывал и говорил: «Нет, не кончится. Не потому ты бегаешь от Башмака, что должен ему. Ты не хочешь, чтобы чудные узнали, кто такой Кубыш».
Что делать?
Ура-а-а!!!
Утром Герка побежал домой к Башмаку расплатиться и, главное, поговорить по-человечески. Но Башмака не было. Ждал, ждал — нет. Ждал, ждал — нет. Решил идти потихоньку домой, авось перехватит его по дороге. Нет, не перехватил. Дорога показалась коротенькой, куцей, как обрубленный хвост у пса Шарика. Вот и дом уже. И двор. Над их подъездом сидит огромная клипсина, раз в сто или тысячу больше, чем мамина. А вдруг Башмак уже принёс карточку чудным? Вот сейчас Герка войдёт в квартиру, а там…
— Герк! — стрельнул Ерошкин голос с балкона.
Вздрогнул, глянул вверх. Ерошка улыбается.
— Опять провалился, как вчера? Не смей уходить, сейчас Башмак карточку принесёт.
«Значит, ещё не приходил, — отлегло от Геркиного сердца. — Надо на улице перехватить Башмака».
— Не уйду! Я тут, близко, — и Герка метнулся со двора.
Сейчас проспект казался длинным-предлинным. Герка остро буравил его глазами то в одну, то в другую сторону. Откуда придёт Башмак?
Липы весело потряхивали зелёными ветками. Солнце подмигивало из космоса. Шёл обыкновенный августовский день.