Шрифт:
Леонид ПоляковPRO суверенную демократию
ПРЕДИСЛОВИЕ
В российской политической культуре есть уникальная интеллектуальная традиция: на переломных этапах нашей истории группа известных своими нестандартными взглядами людей предпринимала общую попытку осмысления происходящего и предлагала свое видение будущего страны. Предлагаемый вниманию читателя сборник в чем-то продолжает эту большую традицию, но в то же время ее существенно меняет. Во-первых, круг авторов весьма широк и знаково репрезентативен. Это – ведущие российские политики, видные региональные лидеры, депутаты Госдумы, авторитетные политические эксперты и политические публицисты. Во-вторых, авторы, представленные под одной обложкой,
Родословная термина «суверенная демократия» еще до конца не прояснена. Но его историческая «законнорожденность» и теоретическая «легитимность» несомненны. О «демократии» не просто писали, различные ее формы основательно исследовали еще Платон и Аристотель. О «суверене» и «суверенитете» европейская политическая философия размышляет уже 500 лет. Ж. Боден и Т. Гоббс, Ж. – Ж. Руссо и И. Кант, Б. Констан и Ф. Гизо, К. Шмитт и Б. де Жувенель – один перечень этих имен свидетельствует о том, насколько значимой для политической практики европейцев является проблема источника и носителя высшей власти.
И не случайно крупнейшие западные политики посчитали возможным соединить «демократию» и «суверенитет» в одном определении для того, чтобы описать реалии современного и будущего мира. Так, в 2004 году Романо Проди назвал Европейский союз «федерацией суверенных демократий». А Дик Чейни вторил ему в 2006 году, заявив на конференции в Вильнюсе, что провидит на постсоветском пространстве «сообщество суверенных демократий».
Этих фактов достаточно, чтобы прекратить невежественные разговоры о том, что «суверенную демократию» якобы придумали, чтобы так выразить свое право на «авторитарный» изоляционизм. Беспокоиться следовало бы о прямо противоположном: не означает ли такая рецепция из западного политико-теоретического мейнстрима отказ от той идейной и интеллектуальной суверенности, которая сегодня является определяющей («кто слушает – тот слушается»)?
На это законное беспокойство отвечу следующее. «Суверенная демократия» – это термин, с помощью которого можно описать ключевую дилемму каждого народа в современном глобальном мире. А именно: как одновременно быть частью общечеловеческого сообщества и сохранять свободу собственного самоопределения. На разрешение этой дилеммы и должен ориентироваться новый политический язык, особенность которого в том, что он лишь в той степени будет национален, в какой – глобален.
Пример построения такого языка демонстрирует Владислав Сурков, когда определяет «суверенитет» как политический синоним конкурентоспособности страны. Вполне логично из этого следовало бы определение «суверенитета» и как геополитического синонима свободы народа. Что, собственно, мы и видим в очередной экспликации термина, предложенной Сурковым: «Сильным государством я считаю эффективное самоуправление свободных людей. В этом смысл демократии и в этом смысл суверенной демократии».
И опять же – не случайна коннотация суверенитета и эффективности в связи с демократией. Вроде бы само собой: если народ – это суверен, то и его власть (демократия) суверенна. Получается толчение воды в ступе? Не получается. Руссо полагал, что воля суверена абсолютна и ничем не ограничена – «суверен по определению прав». Но политическая практика внесла серьезную коррекцию в этот логически безупречный тезис.
Суверен может использовать свою волю губительным для себя же образом. Сурков это убедительно демонстрирует на примере Февраля-1917: «политическое самоубийство правящих, мыслящих, имущих, служащих классов России произошло задолго до Февраля. Возможно, тогда, когда вся эта масса двинулась в свой освободительный поход, во времена ли Достоевского или декабристов, не имея ни достаточной интеллектуальной самостоятельности, ни способности к самоорганизации и политическому самоуправлению. Именно тогда, на мой взгляд, демократия была заранее проиграна правящим классом Российской империи».
Как раз «неудавшиеся государства», «неэффективные демократии» в новейшей редакции Стратегии национальной безопасности США рассматриваются как основная угроза миру. Такая терминологическая перекличка Кремля и Белого дома – свидетельство того, что «суверенная демократия» это всерьез и надолго. Из двух мировых центров силы исходит одновременное и в чем-то совместное простраивание глобального политического языка третьего тысячелетия. Идет борьба если не за дискурсивное господство, то, по крайней мере, за дискурсивный паритет. И данный сборник – часть этой борьбы. Так что всех имеющих вкус к «политическому» ждет увлекательное чтение.
Леонид Поляков
В. ТретьяковСУВЕРЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ
О политической философии Владимира Путина
Нынешнее президентское Послание Владимира Путина, безусловно, самое интересное из всех шести, им произнесенных.
И безусловно же, что это самое «философское» из его шести посланий.
Прежде чем разобрать составные части политической философии Владимира Путина, отмечу несколько важных моментов, по-моему, пока не оцененных комментаторами Послания, в основном разбирающими его конъюнктурно-политические аспекты и противоречия между «правильными» тезисами Путина и «неправильными» действиями кремлевской власти. Такая критика следует и справа, и слева. Во многом она справедлива, но требует отдельного разбора.
Итак, не о конъюнктурном.
Свою политическую философию Владимир Путин сформулировал на шестом году президентства. Произошло ли это случайно, под влиянием ли накопленного опыта и соответствующих раздумий, или так было задумано еще при приходе к власти, не столь важно. Важно, что эта философия оглашена в 2005 году. Важно, что теперь она имеется.
Далее. Владимир Путин почему-то счел нужным сообщить, что данная «программа действий» является «нашей совместной программой на ближайшие десять лет».
Но ведь срок его президентства завершается в 2008 году, то есть через 3 года.
Не буду далее развивать цепь этих рассуждений, к которым можно присоединить еще ряд аргументов, а также прямых и косвенных доказательств того, что я готов утверждать.
Перейду к самому утверждению: судя по всему, Владимир Путин уже принял решение продолжить свое лидерство в российской политике и за пределами 2008 года. В каком формальном статусе – отдельная тема. Но решение, повторюсь, судя по всему, принято.
Теперь собственно о политической философии Владимира Путина, проговоренной им пока тезисно, с пропусками некоторых существенных составляющих (случайно или специально сокрытых), не до конца стратегически продуманной, почти совершенно не проработанной инструментально, но все-таки вполне определенной. Излагая эту философию, я буду максимально опираться на оригинальный путинский текст, специально отмечая собственные, то есть мои, ремарки, пояснения и расшифровки.
Генеральная метафизическая основа политической философии Путина следующая: Россия была, есть и будет крупнейшей европейской нацией.