Проблемы морфологии и словообразования

Арутюнова Нина Давидовна

Глагол elogiar 'хвалить, восхвалять' образован путем регрессивной деривации от существительного el elogio 'хвала, восхваление'. Последнее является семантически зависимым словом. Оно относится к глаголу elogiar, точно так же как синонимичные ему существительные el halago и la alabanza относятся к глаголам halagar и alabar, от основ которых они были созданы.

Глагол eclipsar астр. 'затмевать' возник путем обратной деривации от существительного el eclipse 'затмение' и находится к нему в отношении первичности. Eclipsar мотивирует значение существительного el eclipse, выступающего как имя действия и результата действия по этому глаголу.

То же самое можно отнести и к такой паре, как derrotar 'разбить, нанести поражение' – la derrota 'поражение'. Глагол, хотя и возник от существительного la derrota (лат. dirupta), но относится к нему как первичное слово к производному.

Создание глаголов способом несобственной деривации возможно не только от основ существительных, но также прилагательных и наречий. Ср. alegre > alegrar, contento > contentar, atr'as > atrasar, adelante > adelantar, limpio > limpiar, lleno > llenar, sobre > sobrar, atrav'es > atravesar. Наблюдаются случаи и обратного действия этой модели. Ср. amargar > amargo, cansar > canso, colmar > colmo, descalzar > descalzo, desnudar > desnudo, finar > fino.

Однако на этот раз инверсия словообразовательного процесса не имела своим результатом выделение новой схемы несобственной деривации. Прямое и регрессивное функционирование модели не отличаются друг от друга ни в морфологическом, ни, что особенно важно, в семантическом отношении. Так, agrio 'кислый' дает agriar 'делать кислым', но amargo 'горький' извлечено из глагола amargar 'делать горьким'; lleno 'полный' производит llenar 'наполнять', но colmo 'переполненный' создано путем обратной деривации от colmar 'переполнять'. Образование прилагательных путем выделения глагольной основы остается в пределах модели «прилагательное – глагол» и может расцениваться как регрессивное действие данной конструкции: colmo <– colmar, amargo <– amargar. Решающим в этом случае оказывается отсутствие семантических различий между прямым и обратным функционированием модели.

Выше мы пришли к выводу, что при несобственной деривации создание новых слов происходит без участия специальных словообразующих морфем. Основы новых слов не содержат поэтому аффиксов. Отсутствие морфологически выраженной производности не ведет, однако, к нейтрализации категории «первичности—вторичности». [102]

У слов, соотношение которых определяется несобственной деривацией, в принципе одно выступает как производящее, а второе как вторичное образование. Проблема производности решается в этом случае с учетом общих семантических тенденций, управляющих словообразованием данного языка. [103] Так, обычно все имена действия являются вторичными по отношению к глаголам, выражающим соответствующее действие, имена качества воспринимаются как производные от прилагательных, означающих данное качество, и пр. Разумеется, не всегда связи между словами столь очевидны. Нередко последующее семантическое развитие нарушает сложившиеся отношения, заменяя их новыми, как бы инвертируя. Изменение отношений «первичности—вторичности» вполне естественно у слов, образованных путем несобственной деривации, поскольку категория производности остается у них морфологически невыраженной.

102

Не следует думать, что в словообразовании вообще невозможна нейтрализация категории «первичности—производности». Так, нanpимep, порядок расположения членов модели безразличен в словообразовании, основанном на дифференциации конечного гласного. Ср. la canasta – el canasto, la gorra – el gorro, la manzana – el manzano, el hilo – la hila, el fruto – la fruta. Ни одно из этих слов не может рассматриваться как производное. Оба существительных являются равноправными членами семантически взаимодействующих пар, хотя реально одно из них возникло раньше и послужило базой для создания своего сочлена. Этот пример показывает, что производность не есть необходимая словообразовательная категория. Она сопутствует только тем моделям деривации, у которых порядок расположения компонентов является их существенным структурным признаком.

103

Cм. [Смирницкий 1956: § 84]. Ср. также [Соболева 1958; 1959].

Попытаемся показать это на ряде примеров, для чего произведем сравнение между следующими аналогичными по значению парами: desayunar 'завтракать' – el desayuno 'завтрак', almorzar 'завтракать' el almuerzo 'второй завтрак', comer 'обедать' – la comida 'обед', cenar 'ужинать' – la cena 'ужин'. С исторической точки зрения словообразовательные отношения внутри приведенных пар оказываются неодинаковыми. Так, существительное la cena является первичным по сравнению с глаголом cenar, созданным, впрочем, еще в латыни. El almuerzo также является первичным образованием, возводимым к народнолатинскому *admоrdium (от *admordere). В этом случае отношения первичности—вторичности уже однажды инвертировались, так как глагол *admordere был заменен отыменным almorzar. Глагол desayunar, в отличие от предыдущих двух, возник до соответствующего имени. Одним из признаков этого является наличие префикса des-, характеризующего глагольное, а не именное словообразование. Desayunar принято возводить к народнолатинскому *disjejunare. [104] В один ряд с разобранными словами включается пара comer – la comida, в которой категория производности отчетливо выражена морфологически. Существительное la comida 'еда' получило дополнительное значение 'обед'. Соответственно и глагол comer 'есть, принимать пищу' стал употребляться также в значении 'обедать'. Вследствие этого пара comer – la comida вошла в одну серию с такими оппозициями, как desayunar – el desayuno, almorzar – el almuerzo, cenar – la cena. Итак, в историческом плане у одних пар (desayunar – el desayuno, comer – la comida) первичным является глагол, у других (el almuerzo – almorzar, la cena – cenar) – имя. Однако соответствует ли это отношениям, сложившимся в современном языке? При отсутствии четко морфологически выраженной про—изводности у слов la cena и el almuerzo такой вывод был бы неверным. Отношения «первичности—вторичности» переживают сдвиг, включаясь в новый словообразовательный цикл. Глагол становится первичным, а имя начинает восприниматься как производное образование.

104

Эта форма до сих пор давалась под звездочкой. Однако, как сообщил Бенвенист, она засвидетельствована в текстах XI в. (см. [Benveniste 1957: 145]).

Присмотримся внимательнее к семантической канве этого процесса. La cena 'ужин' (т. е. 'пища'), равно как и el almuerzo 'завтрак', самостоятельно либо под влиянием соответствующих глаголов, получили более отвлеченное значение действия или события (т. е. принятия пищи). Это превратило их в nomina actionis по глаголам cenar и almorzar и привело к изменению отношений первичности—производности.

Семантическое развитие существительного el desayuno, по—видимому, протекало в обратном направлении. Будучи с самого начала отглагольным именем, оно имело значение действия и лишь потом стало обозначать пищу (т. е. объект действия), что обычно для nomina actionis. Семантический объем всех трех существительных совпал, хотя их развитие шло разными путями. Это имело своим результатом выравнивание словообразовательных отношений между существительными и соответствующими глаголами, образцом для которого послужила пара comer – la comida. Значение действия, развившееся в существительных la cena и el almuerzo сделало их вторичными по отношению к глаголам. Изменилась и смысловая структура существительных la cena и el almuerzo. Исходное конкретное значение пищи стало у этих слов вторичным, производным от значения процесса (принятие пищи). Семантическое строение этих слов реорганизовалось по типу nomina actionis, у которых значение результата или объекта действия является обычно сопутствующим значению действия.

Прослеживается в языке и обратное явление. Отглагольное существительное может конкретизировать свою семантику, утратить способность выражать процесс, сохранив лишь предметное значение результата действия. Глагол, послуживший производящей базой для такого имени, становится по отношению к нему вторичным, производным. Существительное la renta 'доход, рента' возникло от глагола rentar 'приносить доход'. Однако, обладая только конкретно—предметным значением, оно начинает восприниматься как первичное по отношению к глаголу. Этому способствует также и то обстоятельство, что слово renta гораздо более употребительно, чем глагол rentar. Оно пустило в языке более глубокие корни и ощущается поэтому как центральное в соответствующем лексическом гнезде.

Можно привести немало примеров того, как развитие языка нарушает иерархические отношения между словами. Проблема пер—вичности—вторичности осложняется еще и тем, что существительное в результате изменений в своей смысловой структуре, нередко под влиянием соотносимого с ним глагола, может совмещать значения, одни из которых являются первичными, а другие следовало бы рассматривать как производные. Так, глагол azotar 'стегать, пороть' является производным от el azote (араб. azaut) 'плеть, кнут, розга'. Семантическое отношение el azote > azotar вполне соответствует содержанию модели «имя – глагол», в которой существительное часто означает орудие действия. Ср. el l'atigo 'кнут, бич' – latigar 'бичевать, стегать кнутом'. Однако el azote имеет еще и другое значение – 'порка, избиение'. Это более общее значение присуще nomina actionis и могло бы рассматриваться как производное от глагола azotar. Следовательно, el azote выступает и как производящая база и как существительное, произведенное от глагола azotar. Пара el azote – azotar в структурном и смысловом отношениях подводится как бы одновременно под две модели несобственной деривации: «имя – глагол» и «глагол – имя».

Рассмотрим еще один пример. Глагол hilvanar 'наметывать, сметывать' образован от el hilv'an – 'наметка (нитки) (сращение словосочетания hilo vano 'ненужная нить'). Однако существительное el hilv'an может означать также действие – 'наметывание, сметывание'. Это второе значение воспринимается как производное от глагола hilvanar.

Мы могли убедиться, что семантическое движение слов, их взаимодействие, влияние, оказываемое производными образованиями на значение первичных слов, осложняют смысловую корреляцию в лексических гнездах, нередко опрокидывая существовавшие ранее отношения первичности—вторичности. Из этого факта никак, однако, не вытекает, что модели несобственной деривации отличаются неустойчивостью категории производности. Словообразовательные конструкции этого типа всегда однозначны: слово, структурно соответствующее их второму элементу, является производным по сравнению со своим сочленом. Сложность же отношений у слов, возникших путем несобственной деривации, определяется в частности тем, что их дальнейшее смысловое развитие протекает более свободно, чем эволюция аффиксальных образований. Простота их морфологического строения, отсутствие в их составе каких—либо специальных словообразовательных компонентов дает им почти такие же широкие возможности семантического разветвления, какими обладают корневые слова. Это и является одной из причин усложненной семантической структуры некоторых словарных гнезд.

Итак, историческая последовательность возникновения в языке слов может приходить в противоречие со смысловыми отношениями, складывающимися в синхронной системе языка. При отсутствии морфологически выраженной производности одного слова и первичности другого, такого рода инверсия приводит к переосмыслению структуры слова, которое как бы переходит из одной словообразовательной орбиты в другую. Но даже в пределах несобственной деривации возможны случаи, когда морфологическая структура слов не позволяет переоценить их словообразовательные отношения. В процессе заимствования из латыни испанский язык вводил в свой состав имена действия, нередко оставляя за бортом соответствующие им глаголы, особенно если последние имели неправильную парадигму. В дальнейшем, уже на почве испанской речи, от заимствованных существительных образовались глаголы I спряжения. Ср. acci'on > accionar, fracci'on > fraccionar, perfecci'on > perfeccionar, reacci'on > reaccionar, coacci'on > coaccionar, evoluci'on > evolucionar, ilusi'on > ilusionar, confecci'on > confeccionar, reflexi'on > reflexionar, facci'on > faccionar, influencia > influenciar, prudencia > prudenciar, conferencia > conferenciar, presencia > presenciar, pendencia > pendenciar, licencia > licenciar.

Закономерностью испанского языка является создание имен действия от основ глаголов. Эта общая тенденция однажды помогла нам разобраться в той взаимозависимости, которая существует между словами, возникшими путем несобственной деривации. Теперь картина оказывается более запутанной. Пары типа acci'on > accionar нарушают логическую последовательность испанского словообразования, поскольку у них имя действия является производящей базой для соответствующего глагола. Структура именной основы не позволяет считать глагол первичным, а имя – производным образованием (как это возможно применительно к таким парам, как ultrajar – ultraje, juntar – junta, cenar – cena). Основы существительных acci'on, perfecci'on, presencia, influencia и др. содержат суффиксы имен действия – (c)i'on и – encia, четко выделимые в слове. С семантической точки зрения отыменные глаголы, такие, как accionar, perfeccionar, seleccionar, funcionar, замещают в испанском языке не проникшие в него agere, perficere, seligere, fungi. Напротив, по своей морфологии испанские глаголы имеют ярко выраженный производный характер.