Пробудить бога
Шрифт:
В первый момент показалось, что передо мной призрак умершего Кархума. Незнакомец, вышедший из тени, был высок, угольные губы ярко выделялись на молочного цвета коже, лицо сплошь покрывали татуировки, на лбу пульсировала спираль. Туника с золотым поясом поражала белизной, а на груди среди вороха серебряных пластин висел черный диск с огненными знаками. Такой же я когда–то видел у старого шамана.
Но этот зенол выглядел гораздо моложе, с острым, вытянутым подбородком вместо волевого кархумовского, и вполне себе живой. По крайней мере, пока — ибо у меня не было сомнений, что именно он виновен в смерти мага. Я поднял Кладенец и шагнул к врагу.
— Где мои друзья?!
Зенол отшатнулся и, вытянув раскрытую ладонь в сторону, грозно рявкнул:
— Стой! Или они умрут!
Только сейчас я заметил Марусю и Серого, которые сидели у дальней стены, привалившись спинами к большой дубовой бочке. Связанные, словно два кокона, тонкими нитями, они молча таращились на меня. У их ног трепыхался Диоген, тоже запеленатый, как младенец, в его глазах–блюдцах отражалась вся скорбь Мелизоры.
Рука зенола, в которой отчетливо вырисовывалась миниатюрная туча со сверкающими внутри молниями, была направлена на них. Я замер на месте, опустил Кладенец и сколь мог твердо произнес:
— Что тебе нужно?
— Отдай книгу! Ты уже второй раз присваиваешь то, что по праву принадлежит мне.
Ничего не понимая, я машинально прижал к себе суму с фолиантом.
— Второй раз?! Да я тебя знать не знаю. Ты вообще кто?
— Забыл? — он криво усмехнулся. — А у кого ты украл Рог вызова Горного Великана, а?
И тут я его вспомнил. Торговец из Черного Камня! Тот самый, у которого я и в самом деле спер рожок с запечатанным в нем Гаррахом.
— Ах, вот оно что! Тебя и не узнать с такой раскраской.
— Теперь я Верховный шаман Архом, — он гордо продемонстрировал мне черный диск. — И отвечаю за племя. Отдай реликвию, она должна принадлежать зенолам!
— Ты в своем уме? — возмутился я. — Это книга Ворожена, и вы к ней не имеете никакого отношения.
— Нашему народу дала жизнь кровь Дагданы, а она — его прямой потомок. Фолиант, что ты держишь в руках, поможет племени возродить былое величие. — Он приподнял руку и красноречиво направил в сторону Серого и Маруси, глаза угрожающе блеснули в свете пламени. — Хватит болтать, или…
— Допустим, одного успеешь убить, а следом сам сдохнешь, — попытался схитрить я.
— Они все умрут разом, — с холодной гордостью прокомментировал черногубый. — Перед тобой стоит очень сильный колдун, моя магия мощнее любого заклинания, с которым ты встречался. Я обезвредил трех твоих друзей, глупую птицу в расчет брать не буду.
При этих словах Диоген, насколько позволяли путы, возмущенно подпрыгнул на месте, а глаза–блюдца превратились в настоящие тарелки. Шаман же, не обращая на него внимания, легким кивком показал вверх и продолжил:
— Я даже с приведением справился, а это, поверь, далеко не каждому под силу.
Как, и Фросю? Я поднял глаза и обнаружил ее прижатой подобием паутины к потолку. Вот урод самовлюбленный! Понимает ведь, что я не буду рисковать ни одним из друзей. Но не отдавать же, в самом деле, книгу, от которой сейчас все зависит.
И тут вдруг подумалось: этот зенол, похоже, не так уж и крут, как хочет показать, иначе давно бы меня опутал таким же коконом. Значит, опасается, не знает, чего ожидать от того, кто смог раздобыть фолиант Ворожена. Надо потянуть время, попробовать сыграть на его гордыне и поймать подходящий момент. В конце концов, с Гвидой же получилось, а тогда ситуация, может, и похуже была.
— Если бы зенолы нуждались в этой книге, — начал я, — Кархум давно бы ее заполучил. Он был куда могущественнее и мудрее тебя.
До этого бесстрастное лицо Архома дернулось — похоже, я попал в болевую точку.
— Не знаю, где ты слышал об этом ни на что не годном трусе, — прошипел шаман, — но если бы он думал, как мой дед Мерхем, зенолы давно были бы властителями и в Горах Безмолвия, и на всем Синеусе.
Так вот к чему ты стремишься!
— Ага, «ни на что не годный». Поэтому ты и пошел к нему в ученики?
— Он сам меня взял, совсем еще маленьким. После того, как убил моего отца. Думал, сломал меня, но я все помнил и готовился. Если бы Кархума не прикончил собственный отпрыск, это сделал бы я, потому что момент настал. И сделал бы с легкостью — я так же тверд, как мой дед. А он, когда потребовалось, не пожалел даже собственного отца.
— Так это Мерхем отравил вождя?
— Не отравил — наложил заклятие. Черная магия из свитков Проклятых колдунов.
Прищурившись, я внимательно посмотрел на Архома. С чего он так спокойно мне все это рассказывает? Не потому ли, что хочет меня убить, как только заполучит реликвию?
Между тем его терпение кончилось.
— Отдай книгу! — рявкнул шаман и, шагнув к Марусе, вытянул руку.
В голове у меня что–то взорвалось, яркая вспышка ослепила, в груди заклокотал огонь. Взмах Кладенца, и отсеченная рука с молниями отлетела в сторону. Все произошло настолько стремительно, что среагировать Архом не успел. Истекая кровью, он со стоном повалился на колени, в глазах полыхнула нечеловеческая боль. Следующий удар опрокинул его на спину, и я трижды со всей силы вонзил клинок в тело. Но этого было мало. Отбросив меч, я пнул поверженного зенола, рухнул на него и стал с остервенением лупить кулаками. Голова шамана прыгала из стороны в сторону, словно футбольный мяч, лицо превратилось в месиво. Под моими руками сладостно чавкала уже влажная плоть, во рту стало солоно от крови. Моей ли или брызжущей во все стороны Архомовской — не знаю.
Чьи–то руки схватил меня под мышки и потащили прочь.
— Хорош, Димон, хватит! Он уже мертв, остынь!
Крик вывел меня из исступления. Злость отступила, осталась лишь безмерная усталость и недоумение. Зачем так жестоко? Я взглянул на свои руки, и на мгновение показалось, что кровавая мистерия доставила мне удовольствие. Эта мысль была настолько неожиданна, что меня невольно передернуло. Хорошо, что Серега подоспел.
Получено достижение — Безумец 2 ур. Вероятность счастливого события: — 0.2%.