Пробуждение Посейдона
Шрифт:
– А как насчет остальных?
– К сожалению, - сказал Свифт, - были жертвы.
На этот раз он оказался в комнате. На мгновение ему показалось, что он находится в посольстве, но вид из окна был неправильным. За стеклом виднелось что-то вроде городского пейзажа, только это был не тот город, который он когда-либо знал. Там были освещенные здания, не столько соответствующие человеческой архитектуре, сколько угловатым пропорциям древних радиодеталей. Между зданиями, соединяя их, тянулись толстые светящиеся рукава. Вместо неба возвышался свод из вырытой породы.
Свифт сидел напротив него. Между их стульями был установлен низкий столик, но, к счастью, на нем не было шахматной доски.
– Мне приснился самый странный сон.
– Я чувствую себя обязанным указать, что не все твои сны были снами.
– Свифт указал на кувшин с водой и стакан на столе.
– Если ты хочешь пить.
Кану продолжал оглядываться по сторонам.
– Я действительно нахожусь в этой комнате, или ты вводишь информацию в мой череп?
– Это реально. То, в чем ты находишься, - это твое настоящее тело. Оно нуждалось в довольно большом ремонте, так что надеюсь, что оно все еще придется тебе по вкусу.
Кану посмотрел на свое предплечье, на свободный покрой рукава с зеленой вышивкой. Он растопырил пальцы. Перепонка между ними все еще существовала.
– Я спрошу еще раз: что случилось?
– Ты был серьезно ранен во время инцидента с возвращенцами. На самом деле это убило тебя. Но мы вернули тебя к жизни, стабилизировали состояние и приступили к устранению повреждений.
Он чувствовал, что сейчас ему нужно попить. Он налил немного воды в стакан и поднес его к губам.
– А остальные?
– Гаруди и Люсьен погибли на месте - флаер был слишком близко, когда произошло крушение.
Кану воспринял эту новость, но на данный момент она просто была там, необработанная.
– А Корсаков?
– Ранен, но не слишком серьезно. Он выбрался из-под обломков флаера, и его скафандр сохранял свои функции жизнеобеспечения до тех пор, пока его не спасли.
– Но вы спасли и меня.
– Это потребовало огромной концентрации машинных ресурсов. Мы могли бы попытаться спасти кого-нибудь из остальных, но вероятность неудачи была бы больше.
– Помолчав, Свифт добавил: - Мне жаль терять и Гаруди, и Люсьена. Но я очень рад, что мы смогли спасти тебя.
– Весь мир знает, что я здесь?
– Пока нет. Вскоре после инцидента мы выступили с заявлением по обычным дипломатическим каналам. Это было почти три недели назад. Мы сказали, что обнаружили человеческие останки и что они будут возвращены законным властям в надлежащее время. Теперь мы можем перейти к значительно лучшим новостям о том, что мы вернули тебя к жизни.
– Почему вы не сказали об этом раньше?
– Мы не хотели вселять ложные надежды. Твое выживание было далеко не гарантировано.
– Мне нужно поговорить со своими людьми.
– Конечно. Ваши великие державы все еще ломают головы над всем этим инцидентом, решая, кто виноват, а кто нет в уничтожении трех четвертей межправительственной дипломатической делегации.
– Половины, - поправил Кану.
– Я не умер.
– Но долго был мертв, - ответил Свифт.
Когда машины сочли, что он достаточно здоров, чтобы оставить их заботы - а это было всего через два дня после того, как он впервые пришел в сознание, - Кану предоставили транспорт обратно в посольство. Он был рад, когда самолет доставил его на вершину и посадочная площадка посольства открылась, чтобы поприветствовать его дома.
Свифт сопровождал его от флаера.
– Мы опубликовали официальное заявление о вашем выживании, - сказал робот, когда они спускались на уровень главных кают.
– Новости распространяются, и, конечно, есть критика наших действий. Полагаю, мы можем рассчитывать на то, что ты будешь отстаивать нашу точку зрения?
– Я скажу им правду, Свифт, ни больше, ни меньше. Тебе не за что извиняться.
– Надеюсь, это не создаст для тебя трудностей в более широкой сфере человеческого общения.
Кану толкнул одну из тяжелых дубовых дверей и шагнул в комнату, которая показалась ему больше и холоднее, чем он помнил.
– Почему меня должно волновать, что думают обо мне за пределами Марса? Все, что для меня важно, находится здесь. Это моя жизнь. Довольно скоро они назначат новых послов, и мы продолжим в том же духе, что и раньше.
– Но ты должен быть внимателен к мнению других. Мы не часто говорили о личных делах - наверняка у тебя есть друзья и любимые в других частях системы?
– Не так много, как ты думаешь.
– Но ты прожил очень много лет.
– Спасибо, что напомнил мне. Однако правда в том, что ты теряешь друзей и возлюбленных, когда живешь так долго, как я. Я тот, кто я есть, Свифт - старый житель моря. Слишком древний и странный, чтобы большинство людей чувствовали себя рядом со мной комфортно.
– Он остановился, чтобы осмотреть каюту, обнаружив, что все в точности так, как было до экспедиции к месту крушения, но в то же время каждая нота в комнате была раздражающе фальшивой.
Далал оставила открытую книгу на одном из столов. Кану подошел к ней и провел пальцем по страницам. Текст был на урду, одном из ее четырех или пяти языков. Он уставился на сценарий, пытаясь вспомнить, каково это - видеть, как слова растворяются у него на глазах, как раскрываются тайны. Как это было до Вавилонской эры.
– Я буду скучать по Гаруди.
– И мы тоже. Но, возможно, из этого бедствия может выйти какое-то большее благо?
Раздраженный банальностью этого высказывания, Кану захлопнул книгу. Это, в свою очередь, вызвало у него раздражение на самого себя, как будто он потерял закладку Далал в тексте. Где, черт возьми, жила ее семья?
– задумался он - в Мадрасе? Возможно, ему следует взять за правило вернуть им книгу. Это было бы небольшим одолжением, и его костям время от времени не помешала бы доза земной гравитации.