Пробуждение Посейдона
Шрифт:
Кану оценил свои возможные ограничения и собирался передвинуть свою фигуру. Но когда он поднял руку к доске, с другого конца комнаты донесся перезвон.
– Я лучше возьму это.
– Если это поможет отсрочить неизбежное, пожалуйста.
Кану поднялся со своего стула, подошел к консоли и повернул экран так, чтобы он был обращен к нему. Перед ним возникло лицо Гаруди Далал, одной из трех его коллег-людей на горе Олимп.
– Гаруди. Я знаю, что опаздываю на ужин. Я скоро поднимусь наверх.
– Дело не в ужине, Кану. Я так понимаю, ты еще не слышал новостей?
– Что Свифт страшен в шахматах?
Но обычно дружелюбная Далал - его лучший друг среди других людей - не ответила тем же. Ее лицо было серьезным.
– За последние несколько минут произошло кое-что интересное.
– Звучит зловеще.
– Вполне может быть. Кое-что пришло. Проскользнуло прямо сквозь запрет.
Кану снова взглянул на Свифта. Технически эта информация была конфиденциальной, передавалась между послами. Но если бы что-то произошло вблизи Марса или на нем, Свифт недолго оставался бы в неведении об этом.
– Обычно мы беспокоимся о том, что что-то покидает Марс.
– Не в этот раз. Это шаттл снабжения, прибывающий с Юпитера. Полуавтономный. Иногда они сажают внутрь команду, но не для этого рейса. Он бы и близко к нам не подобрался, если бы не запланированная стыковка с одной из крепостей. Все разрешения на посадку проверены. Затем в последнюю минуту он свернул в сторону и проскользнул в атмосферу.
– В таком случае от него мало что останется. У нас уже есть точка столкновения?
– Боюсь, - сказал Свифт, поднимаясь со стула и становясь позади него, - что у вас есть нечто большее, чем просто точка соприкосновения.
Кану повернулся к своему другу.
– Что тебе известно?
– До меня только что дошла новость - по несколько иным каналам, конечно, - что корабль совершил посадку.
– Свифт повернул свое собственное лицо к экрану.
– Кстати, добрый вечер, посол Далал.
Далал поприветствовала Свифта кивком, но не ответила на устное приветствие.
– Свифт прав. Большая часть его все еще в целости и сохранности. Его частично разрушили пушки, а затем атмосферное трение нанесло еще больший ущерб, но именно тогда все стало странным.
– Странным? В каком смысле?
– спросил Кану.
– Он замедлялся. Использовал тягу после того, как оказался в атмосфере. К тому времени, когда он достиг поверхности, он вообще почти не двигался.
– Похоже на преднамеренную попытку приземления.
– Такова теория, - сказала она.
– Возможно, диверсия возвращенцев. Если они перехватили его и взяли на абордаж где-нибудь между этим местом и Юпитером...
– Вы думаете, внутри были возвращенцы?
Далал устало пожала плечами.
– Кто знает. Что я точно знаю, так это то, что кому-то придется это выяснить, даже если все, что они в конечном итоге будут делать, - это извлекать трупы. Я созываю остальных, чтобы обсудить, как мы с этим справимся.
Кану кивнул - он в точности разделял ее опасения по поводу всего этого дела.
– Сообщите Корсакову и Люсьену, что я уже в пути. Так откуда же все это взялось? Пожалуйста, скажите, что это было на другой стороне Марса, что это не обязательно должно быть нашей проблемой.
– Боюсь, это как раз в пределах досягаемости флаера.
Кану закрыл консоль и вернулся к шахматной доске. Он передвинул свою фигуру, поставив ее с решительным щелчком.
– Еще больше одурачишь меня.
Свифт выглядел озадаченным.
– Чем?
– Надеясь на какую-нибудь драму в моей жизни. Это то, что ты получаешь.
На посадочной палубе всегда было холодно. Купол на крыше посольства был герметичен, давление воздуха достигало уровня, пригодного для дыхания, но там так и не стало достаточно тепло, чтобы чувствовать себя комфортно. Это была в буквальном смысле вершина человеческого присутствия на Марсе - посольство, возвышающееся подобно собственной маленькой вершине над чудовищным выступом горы Олимп.
На холоде было легко поверить, что до космоса можно допрыгнуть одним прыжком.
– Гаруди сказала мне, что вы позволили Свифту подслушать ваш вчерашний разговор, - сказал Корсаков, стоя рядом с Кану, они оба держали шлемы подмышками.
– Свифт узнал об этом раньше нас.
– Тем не менее, Кану. Вряд ли это соответствует протоколу, не так ли?
– Корсаков говорил медленно, как будто каждое слово требовало обдумывания и можно было рассчитывать на терпение его слушателей.
– А что именно в этом такого особенного? Что вы видите в этой машине по сравнению с другими?
– Мне нравится компания Свифта. В любом случае, почему я должен оправдываться? Разве не для этого мы здесь - чтобы общаться с ними?
– Общение - это отлично, - сказал Корсаков, его прекрасные серые глаза изучали Кану из-под властных бровей, увенчанных копной длинных седых волос, которые он носил зачесанными назад.
– Но это не может быть чем-то большим. Эти машины украли у нас Марс. Это был наш мир, наше наследие, и они вырвали его из-под нашего контроля.
Флаер, включенный и готовый к работе, поворачивался на платформе после технического обслуживания.
– Я неплохо осведомлен о новейшей истории, Евгений.
Высокий, сутулый Корсаков начал: - Я не могу говорить от имени Организации Водных Наций...
– Тогда не надо.
– Но у вашего народа есть ожидания, Кану. Молчаливое понимание того, что ваши симпатии, когда они подвергаются испытанию, всегда будут на стороне человека.
– Кто-нибудь говорит, что они не там?
– Робот использует вас, Кану. Машины не понимают дружбы. Это рычаг воздействия, ясный и простой.
Кану был рад, когда на посадочную палубу прибыли два других посла. Они также были одеты в костюмы для работы на поверхности, хотя их наряды намекали на различную принадлежность в Солнечной системе. Кану был одет в сине-зеленый костюм, украшенный морскими звездами, его руки были соединены вместе своего рода синаптической сетью. Корсаков, представлявший Объединенные Орбитальные Нации, был одет в реголитово-серую форму с рельефным изображением кратеров. Далал, представительница Организации Наземных Наций, использовала мотив одинокого дерева, ветви которого увешаны птицами и фруктами.