Пробуждение
Шрифт:
– Уилл, это Брук Спрингер, – представила девушку Роббинс. – Брук станет твоим проводником на первые несколько дней.
– Она тебе все покажет и поможет обосноваться на новом месте, – добавил Макбрайд.
– Вечно мне поручают безнадежные случаи, – произнесла Брук с милейшей улыбкой.
– Мне уже лучше, – сказал Уилл. – А у меня шрам останется?
– От травмы или от времени, проведенного со мной? – поинтересовалась Брук.
– Думаю, я всегда смогу вернуться сюда, чтобы меня подштопали, – ответил Уилл.
Брук хихикнула.
«Хороший знак», – подумал Уилл.
После
– Значит, вот так ты развлекаешься, – сказал Уилл. – Возишь парней в инвалидных колясках.
– Тс-с-с, – прошептала Брук. – Подумают, что у тебя с головой еще не все в порядке.
– Давай встретимся в моем кабинете завтра утром, в девять, – сказала Роббинс. – Обсудим твое расписание и учебную программу. Мистер Макбрайд согласился стать твоим консультантом.
– Если ты не против, Уилл, – сказал Макбрайд.
Уилл ответил, что он очень даже не против, встал, пожал руки Макбрайду и Роббинс, и они вкатили коляску в коридор. Брук указала на электромобиль для гольфистов, стоявший неподалеку. Сбоку на нем красовался герб Центра.
– Экипаж ожидает вас, сэр, – сказала она.
В корзине за сиденьями лежала дорожная сумка Уилла. Брук села за руль. Уилл устроился рядом с ней. Он чувствовал пульсирующую боль над бровями. А еще у него ныло в боку, и болела левая лодыжка, и несмотря на то, что солнце согрело воздух почти до тридцати градусов, ему все равно было нестерпимо холодно. Но после всего, что ему удалось пережить, нынешние ощущения накрепко вернули его в собственное тело, и это, как ни странно, придало ему уверенности.
– Это все, что ты привез с собой? – сказала Брук. – Путешествуешь налегке.
– Привычка, наверное.
– А теперь скажи: какое твое первое впечатление?
– В шесть лет у меня просто классно получался Скуби-Ду [9] .
Брук посмотрела на Уилла, сдвинув брови.
– Сколько у тебя было черепно-мозговых травм?
– Ни одной, насколько я помню. Плохой знак?
– Я имела в виду твое первое впечатление от школы, балбес, – объяснила Брук.
9
Потешный пес, герой мультфильмов.
Она стянула волосы в хвостик, закрепила заколкой, завела двигатель машины и вывела ее на дорожку. На ногах у нее были высокие замшевые кроссовки с логотипом Центра.
– Ты откуда приехал?
– Мы много где жили.
– Семья военного?
– Нет. А ты откуда?
– Вопросы буду задавать я, мистер Новичок. – Брук махнула рукой в сторону зданий, мимо которых они проезжали – ни дать, ни взять, фотомодель на игровом
«Можно подумать, я не знаю, что означает слово «будничный». – Уилл был слегка задет, и это заставило его спросить:
– А хочешь послушать, что я знаю о тебе?
Брук искоса глянула на него, но вместо того, чтобы произнести: «Ну-ка, ну-ка» (а Уилл точно знал, что на уме у нее именно эти слова), буркнула:
– Да что ты можешь знать про меня?
– Тебе пятнадцать, – сказал Уилл. – Ты единственный ребенок в семье. Семья состоятельная. Ты играешь на скрипке. Ты выросла в небольшом городке в Виргинии, но жила, по меньшей мере, в двух испаноговорящих странах, потому что твой отец работает в Государственном Департаменте…
Брук нажала на тормоза и испуганно воззрилась на Уилла.
– Откуда тебе это известно? Ты читал мое досье?
Уилл покачал головой и улыбнулся. Брови Брук сошлись на переносице, глаза сердито сверкали. Она принялась барабанить пальцами по рулю, ожидая объяснений и всем своим видом давая понять, что терпеть не может ждать.
– Я изучаю региональные акценты, – сказал Уилл. – У тебя мозоли на пальцах левой руки – такие бывают при игре на струнных инструментах. Я говорю по-испански, а у тебя такой выговор, словно ты изучала его, как второй язык. Все это я сопоставил, добавил то, что Центр находится не так далеко от округа Колумбия, и сделал предположение насчет Государственного Департамента.
Все это Брук было бы легче воспринять нежели нечто наподобие: «Мои родители научили меня особой наблюдательности и быстрой оценке любого незнакомого человека, но причину необходимости такой оценки они никогда не объясняли. Этот дар трудно не пустить в ход, особенно когда «незнакомый человек» – красивая девушка».
– Но как ты понял, что я – единственный ребенок в семье? – спросила Брук.
– Сам такой. Я прав?
– Да. И мой отец был послом в Аргентине. Но на скрипке я не играю. Я играю на виолончели.
Брук повела машину дальше, делая вид, будто Уилл ее не напугал. Но теперь она уже не смотрела на него свысока и не так задирала свой узкий патрицианский нос.
– Это – здание администрации. Обрати внимание, Капитан Сотрясение Мозга, завтра утром ты здесь встречаешься с доктором Роббинс.
– Понял.
– А сейчас слева от нас появляются здания главного кампуса…
Брук продолжала разглагольствовать в манере музейного гида и называла здания одно за другим – в том числе три разные библиотеки, пока они объезжали центральную лужайку по кругу. Уилл не обращал на болтовню Брук никакого внимания. Сама она, сидящая за рулем, была куда интереснее – эта девушка из мира больших денег, престижа и власти. Из мира, от которого Уилл был отделен миллионом миль. Он никогда не был знаком ни с кем вроде нее. Она была настоящей красавицей и очень самоуверенной, но ее самоуверенность была не того сорта, какой обычно присущ девушкам, манипулирующим парнями только за счет своей внешности. Ее уравновешенность и интеллект впечатляли Уилла еще сильнее. Он решил: «Пока она не знает обо мне главного, пока не знает, насколько моя родословная уступает перед ее происхождением, пусть все так и остается».