Проданная невеста

Завгородняя Анна Александровна

– Возможно, вы и меня угостите? – без лишней скромности поинтересовался Торн. – Знаете ли, проводить время прозрачным не самое приятное из занятий.

– Вам стоило приехать как гостю, а не как призраку, - парировал хозяин дома.

– О, нет! Никто не должен знать, что я здесь. Это может навести врагов его величества на неприятные догадки, - улыбка не сходила с губ мага. – Так что, вы угостите меня вином?

Рейн смерил незваного гостя взглядом, затем взял второй бокал и плеснул в него рубиновой жидкости.

– Я гостеприимный хозяин, - сказал он, протягивая магу вино.

–

Вот теперь я это вижу.

Риверс проследил, как Торн взял бокал, пригубив напиток, и неожиданная мысль промелькнула в его голове.

Торн сильнейший из магов. Что, если он может ему помочь? Ведь король не станет держать при себе абы кого!

Но это Торн! И Рейн не склонен доверять ему. Вот от слова совсем. Но почему тогда так велик соблазн сделать это?

Невольно взглянув на мага, вольготно расположившегося в кабинете хозяина дома, Риверс понял, что ничего не знает об этом человеке. Но король ему доверяет. Или платить достаточно, чтобы у Торна не возникло желания пойти работать на кого-то другого, более состоятельного. Только разве Рейн знал человека богаче, чем его величество?

Ответ – конечно же, нет.

– У вас загадочный вид, - пригубив вино, проговорил Торн. – Никогда прежде не видел, чтобы вы смотрели вот так…

– Как так? – усмехнулся Риверс.

– Вы сейчас размышляли обо мне, не так ли? – сквозь улыбку сказал незваный гость и опережая удивление, промелькнувшее во взоре графа, быстро добавил: - Поверьте, я не умею читать мысли, зато вполне читаю эмоции. А еще я вдруг понял, что вам нужна моя помощь.

– Это вы с чего взяли? – уже заинтригованный, Рейн опустился на стул и пристально посмотрел на мага.

– Потому что в ваших глазах была столь откровенная дилемма, что нетрудно было догадаться. Итак, я готов помочь, если понадобиться и, если, конечно же, смогу. Вот только предупреждаю сразу: я ничего и никому не делаю за спасибо. Сами понимаете, это моя работа.

Рейн смерил взглядом мага.

Спросить, или нет, промелькнула мысль.

Проклятый Торн был слишком сообразителен. Впрочем чего он ждал? На службе у монарха нет место дуракам.

Несколько секунд граф застыл, размышляя и при этом глядя на сидевшего напротив человека. После он решительно сказал:

– У меня есть одна проблема. Если сможете решить ее, я вас отблагодарю.

Мысль о Сьюзан вынудила Риверса пойти против своих убеждений. Если бы не жена, он ни за что не стал бы связываться с таким хитрецом, как Торн.

– Изложите ее, - предложил маг, перестав улыбаться. – Я могу дать вам клятву, что все услышанное в этом кабинете останется между нами.

Рейн сделал глоток вина, осознав, что почти забыл о пьянящем напитке. Кажется, именно вино сделало его немного безумнее и решительнее. Взгляды мужчин встретились и граф проговорил:

– Много лет назад я получил этот шрам, - лицо Рейна на миг закаменело, а Торн без тени стеснения приподнялся и, наклонившись над столом, стал откровенно рассматривать лицо графа, изучая увечье.

– Да. Вижу. Тот, кто это сделал, не понаслышке знаком с черной магией, или заплатил очень сильному магу, - сказал охранник короля.

– Это проклятие, - Рейн едва удержался,

чтобы не отодвинуться от Торна. Но маг, будто почувствовав, что еще немного и просто перейдет черту, сел на свое место и глотнул вина.

– Отменный напиток. Можете мне поверить, я знаю толк в винах, хотя по мне ведь не скажешь, не так ли, Риверс?

– Лучше скажите, можете ли вы помочь мне.

– Убрать шрам? – вопросительно изогнул брови Торн. – Что, вашу молодую супругу он пугает? Если и так, то увы. Нет. Не смогу. Это не в моей компетенции. Избавить вас от этой гадости сможет лишь тот, кто наложил проклятие. Найдите мерзавца, или мерзавку, и заставьте вернуть вам прежний облик.

– Дело не во внешности. И я совершенно не помню, кто именно сделал это со мной. Иначе давно бы во всем разобрался сам, - немного резче, чем следовало, ответил Риверс. – Это проклятие убивает моих жен. А я не желаю больше терять… - он замолчал, осознав, что сказал больше, чем следовало.

Торн нахмурил брови и, залпом допив вино, поставил на стол пустой бокал. После маг поднялся на ноги и протянув над столом руку графу, сказал:

– Эрин.

Рейн взглянул на руку Торна и поднявшись, пожал ее.

– Думаю, с памятью я могу помочь. Но вряд ли сделаю что-то больше, - почти дружелюбно проговорил Торн.

– Что я буду вам должен? – спросил Риверс, продолжая держать за руку мага. Рука у Эрина Торна оказалась на удивление очень сильной, а пальцы длинными и цепкими, как ноги паука. Вот только в этот раз неприязни не было, даже несмотря на столь неприятное сравнение.

– Сочтемся, если у меня получится, - сказал маг.

– Я должен знать заранее. Деньги? Земельный надел? Дом в столице?

– Ого! – присвистнул Эрин.

Мужчины разорвали рукопожатие и заняли каждый свое место.

– Не откажусь от золота, - мягко улыбнулся маг и Рейн кивнул.

– Подойдет.

– Но я беру много, правда в том в случае, если оправдаю ваши надежды.

– Подойдет, - повторился Рейн.

– Тогда считайте, что мы договорились. И да, у меня есть еще одно небольшое пожелание. Мне крайне необходима еда. Приличная, сытная, и место, где я могу спокойно спать, уверенный в том, что туда не нагрянет полчище ваших слуг. Просто, знаете ли, воровать на кухне продукты, не совсем мой уровень, как и спать в пустой холодной комнате на верхнем этаже без постельного белья и подушки с одеялом. Я привык к комфорту.

– Я что-то придумаю, - ответил Рейн и на миг прикрыл глаза.

Не поступил ли он опрометчиво доверившись магу?

«Ты думал о Сьюзан, а значит, сделал все правильно!» - подсказал кто-то внутри.

– Итак, когда приступим? – спросил граф, открыв глаза и заметив, что Торн изучающе смотрит на него.

– Мне нужно день-два, чтобы подготовиться, - просто ответил Эрин.

– Хорошо, - кивнул хозяин Риверсроуз и залпом допил вино в своем бокале.

************

Платье прибыло на утро перед балом. Его доставили в коробке, столь огромной, что она едва уместилась в экипаже и нести коробку пришлось одновременно четырем слугам. Не потому, что она была тяжелой. А потому что даже двоим сделать это было неудобно.