Проданы в понедельник
Шрифт:
От таких мыслей у Лили пропал аппетит.
Она забрала с лавочки свою книгу и судок с ланчем и направилась к издательству. От влажности и пота чулки прилипли к коже. У нее еще оставалось свободное время, но Лили решила срезать путь через парк. Она как раз проходила мимо центрального фонтана, когда услышала сигнальные гудки и крики. Прямо на дороге затеяли разборку таксист и водитель грузовика с мороженым. Их красноречивая перепалка не оставила Лили равнодушной. С минуту поглазев на забияк, она заметила знакомую фигуру, сидевшую у основания
Эллис Рид записывал что-то карандашом в карманный блокнот и столько же и вычеркивал. На побуревшей траве валялись скомканные страницы. Такое рвение было понятным Лили. Ведь она действовала примерно так же в свои лучшие деньки – когда работала над сводкой школьных новостей.
После того, как Лили узнала о новом задании Эллиса, ее всю неделю подмывало поинтересоваться его успехами. Снимок двух мальчиков до сих пор бередил ее сердце. Но, похоже, дело продвигалось с трудом – Эллис скомкал очередную страницу и с яростью бросил наземь. Потревоженная дикая утка недовольно крякнула и замахала крыльями, а потом вперевалку отошла в сторону.
Эллис разочарованно привалился к дереву и скрестил на коленях руки. Его шляпа упала на землю, присоединившись к карандашу и блокноту, сдавшимся в поражении. С плеч Эллиса обреченно сползли даже подтяжки, пристегнутые к темным брюкам, которые он носил без пиджака, с белой рубашкой с неровно подвернутыми рукавами.
Интуиция предостерегла Лили: не вмешивайся. Но было уже слишком поздно. Ведь отчасти именно она являлась виновницей затруднительного положения Эллиса. И меньшее, что она могла сделать, – это постараться его подбодрить.
Приблизившись к дереву, Лили оценила объем отвергнутых страниц и выбрала соответствующую манеру поведения.
– Знаете, – постаралась она завладеть его вниманием, – если вы хотели избавиться от той бедной утки, то дробь была бы эффективнее.
Узнав ее, Эллис расслабился. Он бросил взгляд на птицу и пробормотал:
– Только сделанная из желатина.
Лили в немом вопросе склонила голову набок.
Эллис вроде бы собрался ей что-то объяснить, но потом потряс головой:
– Это отдельная история. – Его бледно-голубые глаза вспыхнули слабым блеском. Немного помолчав, он указал на место рядом с собой: – Не желаете… присесть?
Лили не планировала задерживаться, но испытала неловкость, нависая над Эллисом в ходе беседы. Когда она кивнула, он схватил свою брошенную куртку и поспешил расстелить ее на траве. Будучи в юбке, Лили опустилась на нее очень аккуратно (эх, как кстати ей пришлось бы сейчас белье без пояса, которое она надевала по выходным!) и положила сбоку свои вещи. Эллис попытался было распрямить свой черный галстук, непринужденно болтавшийся на расстегнутом воротнике, но тут – громко, как взревевший мотор – заурчал его живот.
Лили как ни старалась, но сдержать смешок у нее не вышло.
– Вот что значит – пропустить ланч, – смутился Эллис.
Лили залезла в свой судок и достала из него последнюю половинку бутерброда:
– Пастрами и швейцарский сыр на ржаном хлебе.
Эллис поколебался лишь секунду, а затем принял угощение.
– Спасибо. – От улыбки на его щеках появилась пара изогнутых, как скобочки, линий.
Они напомнили Лили ямочки Сэмюэля – такие же очаровательные. И кожа у Эллиса имела такой же оливковый оттенок.
Лили вернулась к делу:
– Я так понимаю, со статьей пока туговато.
Эллис заглотил бутерброд и тыльной стороной ладони стряхнул с губ крошки.
Разочарование вернулось к парню.
– Я просто не понимаю, чего именно хочет шеф, – пожал он плечами. – Ладно, ему не понравился мой первый вариант. Но я вложил все, что мог, в следующий. Провел почти неделю, подбирая каждое слово.
Лили не читала ни одного чернового варианта его очерка. Но, по отзывам шефа, догадывалась, в чем крылась проблема. «Пресная, как сухарь недельной давности», – красноречиво охарактеризовал он мистеру Бэйлору вторую версию Эллиса. И всем стало понятно без слов: если шеф зарубит и его третий вариант, продолжения не будет.
– А о чем там шла речь? – спросила Лили.
– В последнем черновике?
Лили кивнула, искренне заинтересованная.
– Ну… в основном там критиковался тариф Смута-Хоули.
Похоже, замешательство Лили отобразилось на ее лице. Потому что Эллис расправил плечи и продолжил, как будто выступал перед третейским судьей:
– Знаете, кучка тех затейников-законодателей в округе Колумбия – они клялись и божились, что этот тариф принесет выгоду всем американцам. А в итоге? Пошлины на американские товары только повысились. Этот закон оказался выгодным только британцам.
Лили полностью разделяла мнение Эллиса, но уловить связь между законом и статьей о детях ей не удалось.
– А… фотография, которую вы сделали?
– А разве вы не понимаете? Это наглядное доказательство того, как сильно ошиблись эти законотворцы.
Такая причинно-следственная связь была слишком далека от того отклика, который снимок вызвал в душе Лили.
Она так и не нашлась что ответить, и лицо Эллиса заметно приуныло.
– Вы, как я вижу, этого не одобряете. – Он все же сумел выдавить слабую улыбку.
Интуиция Лили не обманула: ей не следовало останавливаться и заводить разговор. Попытка помочь только все ухудшила.
– Уверена, вас осенит еще какая-нибудь идея, – сказала Лили и скупо добавила: – Не сдавайтесь раньше времени.
В глазах Эллиса блеснуло недоумение:
– Сдаться? Отказаться от этого – да ни за что!
Лили встревожилась: вдруг он неправильно истолковал ее слова и обиделся? Но только на мгновение. Эллис кипел решимостью достигнуть своей цели. Возможно, по этой причине Лили почувствовала желание подтолкнуть парня (чего она обычно делать избегала). Нужно-то было малое – лишь откровенно выразить свое отношение к этому душераздирающему снимку. Не для нее, конечно. Для других.