Продавцы грёз. Том первый
Шрифт:
Стера не думала ни секунды.
– Каковы твои условия?
***
– Мои условия? Беспредельная преданность, конечно же.
– Не говори чепухи, – раздражённо рявкнула Хамайя.
В позе главы четвёртого клана, читалось напряжение. Она боялась. И, чего уж говорить, ситуация доставляла Ирийстину истинное удовольствие. Хамайя в отличие от Стеры была тощей и гибкой, в её теле читалась кошачья грация, а узкое высокоскулое лицо всегда носило хищное выражение. Хищное и волевое. Возможно, поэтому у неё до сих пор нет нормального мужика. Как и в пятом клане. Последним наследником мужского пола был дед Хамайи.
– Я знала, что Орайя жива, но на неё мне плевать, – продолжала глава пятого клана. – Так же как и на Представителя Аларии. И, чёрт возьми, я только обрадуюсь, если война затянется на несколько лет, и Орайя воспроизведёт на свет очередного выродка из девятого клана, ни мне, ни моим будущим детям он опасности представлять не будет. Но Аролинг... Что она задумал??
– Он был у меня в гостях, – улыбаясь, ответил Ирийстин. – Предлагал союз. Я, конечно же, отказался. Думаю, он связался с Аларией... Понимаешь, чем это грозит?
***
“Нет, она не понимала, – сказал сам себе Ирийстин, укладываясь в постель. – Не понимала ни черта. Конечно, Хамайя, как лучший медиум, думала только об Аролинге, чьи способности в сопротивлении ментальным силам самые высокие. Но, думая как справиться с этим ничтожеством, она потеряла суть нашего договора. Что ж, это её проблемы, и моя выгода. Я смогу использовать её так, как захочу”.
Две встречи прошли великолепно, и глава третьего клана вернулся домой в отличном расположении духа. Он заручился поддержкой двух кланов, таким образом натравив их на двух своих основных противников – Аларию и Аролинга. Стера сделает всё, чтобы устранить Орайю, и, походя, уничтожит Представителя Аларии. Хамайя будет рвать свои жилы, чтобы убить Аролинга. Конечно, можно было бы пустить всё на самотёк. Регентша и так бы узнала о зеленоглазой гипнотизёрше, а тощая мужененавистница из пятого клана всеми силами постаралась бы устранить главу шестого, представляющего опасность только для неё. Но такие вещи лучше не пускать на самотёк.
А до смерти Владыки остаётся всё меньше и меньше времени…
Скоро наступит зима, и самым северным кланам придётся туго. Либо они начнут действовать сейчас, либо будут просто вынуждены перегрызться между собой… или заключить союз, что куда менее вероятно.
“И тогда я нанесу удар, один-единственный, и уничтожу почти всех конкурентов. Война будет короткой и лёгкой... для меня, и только для меня”.
Ирийстин рассмеялся. Его смех перешёл в лёгкое покашливание, но он даже не обратил на это внимание, хотя кашель от простуды не мучил его уже с неделю, ещё со времени посещения им Хамайи. Но с такой отвратной погодой так легко заболеть...
Глава двадцать восьмая
– Вряд ли они приедут, – повторила Орайя, пристально вглядываясь в снежную пустыню. Сегодня она составила компанию Алексею и вместе с ним сидела уже несколько
– Должны, – в который раз тихо произнёс Алексей. Каждое следующее “должны” он произносил всё менее уверенно и более тихо.
– Никому они ничего не должны, – презрительно буркнула зеленоглазая. – Кроме смерти, ей задолжали все мы. И Капитан с остальными, кажется, свой долг ей уже отдали.
Землянин выругался. Потом ещё раз. Он знал – Орайя права. Знал, что им нужно уходить пока не ударили сильные морозы, пока по равнине ещё можно передвигаться, не утопая по пояс в снегу. Но он просто отказывался верить в то, что остальная часть команды погибла, и надеялся на их скорейшее прибытие. Но опоздание на четыре дня…
К тому же, у них был план, и время на его выполнение таяло.
– Возьмём еды дней на десять, – сказала Орайя, – этого должно хватить до кланового дома Ирийстина. Одежда, оружие, одеяла – всё есть. По дороге, быть может, удастся найти дрова для обогрева.
– А если не найдём? – уныло спросил Алексей.
– Уж дрова-то найдём. Значит, завтра выходим?
Снайпер угрюмо обвёл взглядом округу. Завтра? Уходим? Куда-то в белую неизвестность, в пустыню, заваленную грудами железа. Кто здесь вообще мог жить? Звери? Люди? Мутанты? Алексею представились караваны работорговцев, за которыми по пятам следуют враждебные хищные твари. Он одёрнул себя, вспомнив о том поле боя, по которому он шёл в конце лета. Оно даже не было заселено хоть сколько-то крупными тварями, не говоря о мутантах и работорговцах, но мрачные мысли всё равно лезли в голову.
Впрочем… он боялся не за себя, а за команду. Страх перед смертью исчез. Неизвестность – вот чего он опасался. Боялся никогда не узнать, что же случилось с Иваллой и остальными. Собственная жизнь перестала казаться чем-то таким уж ценным. Возможно, виной тому та бойня в селе, или, быть может, осознание того, что его шансы выжить в принципе стремятся к нулю.
И всё же...
– Может, послезавтра? – предложил землянин.
– Или завтра, или никогда, – жестко сказала Орайя.
Алексей угрюмо кивнул. Завтра, так завтра.
– Хочешь есть? – спросила Продавец грёз более мягким голосом.
– Нет.
– Надо поужинать.
– Не хочу! – сорвавшись, рявкнул Алексей.
Смириться со смертью людей, которых уже считал своей семьёй, оказалось куда сложнее. Возможно, пройдёт много времени, прежде чем это произойдёт. Чёрт возьми, он так не переживал о своей настоящей семье. Отце и матери, которые безвозмездно давали ему кров, любили его... Брате, с которым так часто дрался в детстве, но всё равно любил. Нет, он горевал о горстке убийц и контрабандистов, ободравших его как липку, прежде чем взять в команду.
Но самым тяжёлым было признать, что команда дирижабля, скорее всего, далеко не последние его потери. И мысль о том, что Орайя, возможно...
Алексей ворвался в свою комнату и от злости несколько раз пнул койку. Привинченная к полу кровать никак не отреагировала, зато заболел отбитый большой палец правой ноги. Злобно выматерившись, Алексей упал на кровать и закутался в одеяло.
На душе было погано.
***
Орайе не спалось. Она как всегда злилась на Алекса. Причину злости объяснить она не могла. Нет, конечно, Продавец грёз ревновала его к Капитану, но Капитан уже... Смерть Иваллы и остальных заставляли Орайю грустить, но после потери семьи ей, кажется, уже ничего не страшно.