Продавец басен
Шрифт:
Сумерки сменялись ночью, но видимость, на мой взгляд от этого не сильно пострадала: обе родственные луны сегодня явно были в фазе полнолуния, даже цвета мира не исчезли, а лишь изменились, сделавшись темнее и глубже, впитав в себя лунную синь. К двум фигурам на лодке присоединилась третья, голоса над водой разносились далеко и ясно, так что, хотя многого было не разобрать, понятно было, что господа воры веселятся вовсю и не отказывают себе в горячительных напитках. Дерево с течением времени становилось все менее удобным, сидя на ветке, как в седле, я даже иногда ощущал, что мой деревянный конь летит вперед, ветер был неслабый, даже нашего гиганта
— Давай так. — сказал я Гусу. — Ты сейчас слезаешь и уходишь по берегу как можно дальше. Я подбегу к баркасу и отзову его. Черт с ним, пускай убивают — ты же знаешь, я через полчаса воскресну.
— Ты на ближайшем кладбище же воскреснешь? А оно прямо тут, — Гус указал подбородком на несколько синеющих надгробий полукругом. — Они тебя дождутся и еще раз убьют. И потом еще раз. И еще раз. Пока все ценное из тебя не вывалится.
— А я все ценное тебе сейчас отдам, а свиток баркаса сразу вставлю в панель, оттуда не падает.
— Тогда просто так будут убивать, для удовольствия. Народу тут полно — выставят стражу и будут раскладывать тебя, пока не надоест. А надоест нескоро. Пока я подмогу найду, уговорю, заплачу и приведу — сколько времени пройдет? С ума сойдешь раньше, особенно если они пытать будут. Стоит того тот баркас?
— Не стоит. Но обидно.
— Смотри, там еще один мерзавец валяется у берез, видимо, совсем пьяный.
— А где тут березы?
— Да почти всюду, глаза разуй.
— Не вижу. Березы они белые, с черными полосками.
— А тут коричневые с белыми, но это тоже береза. На югах только такие растут.
— Знаешь, — задумчиво сказал я, — а у меня появилась идея. Ты свои штаны чем недавно зашивал, иголка же у тебя есть?
Узелков, портящих настроение врагам, я на березах наплел штук сорок — со всех сторон хутора. Ползали мы с Гусом очень аккуратно и очень тихо, что было, наверное, необязательно, так как к тому моменту в большом доме и на лодке вовсю горланили песни — разные, но с одинаковым энтузиазмом.
Когда я основательно напакостил узелками, мы скрылись в густом ивняке — и я аккуратно развесил «сглазы» на виднеющихся из-за бортов фигурах, которые к тому моменту выводили лихое
'Ты морду не криви,
а ножик отлови,
Прими его в кадык,
Как мужик'.
— Че-то у них настроение от твоих узелков не портится, — шепнул Гус. — Бодряком пока.
— Наверное, не сразу действует. Ждем.
И ждать пришлось недолго.
— Ты что, отрыжка сисурина, не пьешь? Не уважаешь, рожу воротишь?
— Да пошел ты к хмырям болотным, вша!
— А ты так!!
Хрясь!
— Мужики, вы че, вы че сдурели, мужики?!
— Аааааа, он меня цигаркой в глаз ткнул!! Убью пащенкааа!!!
Вой с баркаса привлек внимание сидящих в доме — дверь отворилась, и на синюю лужайку упал оранжевый прямоугольник отсветов каминного пламени.
— Вы что разорались?!
— Пакса, они там друг друга убивают!
На всех выбегающих я тоже вешал сглаз. Несколько человек направились к баркасу, засучивая рукава и явно собираясь навести порядок, допускать этого было нельзя. Вздохнув, я размахнулся постарательнее и запулил в сторону причала одной из заготовленных тряпичных куколок. Упало ближе к причалу, чем к нашей лежке, хорошо. Вообще куколки, вроде, не должны нападать на соклановцев и сопартийцев, но это не точно и не всегда, некоторые куколки, как мы выяснили во время тестирования
Ну, будем надеяться, что если разбойники меня не видят, то агрессию на меня куколка тоже не передаст.
Я активировал куклу, и по траве зашевелилась, зазмеилась быстро тропка, как будто крыса бежит, впрочем, это будет похуже крысы. Значительно похуже…
Ночь прорезали отчаянные вопли, куколка нашла свою первую жертву.
Все-таки, при луне видно хуже, чем днем, Особенно когда лежишь в траве под кустами. Черные фигуры носились по мосткам, выскаивали из дома и забегали в него, били друг друга, кажется, веслами, орали, падали в воду, вылезали, отфыркиваясь, с ревом кидались обратно в собравшуюся уже на берегу кучу-малу.
Когда погас значок первой куколки — то ли пришибленной в общей драке, то ли растратившей свой запас жизни на ярость, прыжки и укусы, — я отправил к дерущимся ее сестрицу, и был вознагражден новой порцией отчаянных криков и ругани. Крики понять было легко. Куколки не умеют подпрыгивать высоко, поэтому их любимая цель — нежная внутренняя поверхность бедер, а зубки у них преострые.
В конце концов крики привели в чувство того разбойника, который к началу действия валялся под березами в беспамятстве. Он поднялся, осмотрелся, покачиваясь, подковылял поближе к толпе, помолол полминуты руками в воздухе, и берег озарился белой вспышкой. Холодом в виде ледяного ветра добило даже до нас, а все участники драки застыли белыми изваяниями — кто стоя, а кто и лежа. Маг сделал несколько неуверенных шагов и упал ничком. Видимо, перестарался, упадок сил — у магов, слышал, такое бывает. Ну, или все еще сильно пьяный.
— Бежим! — скомандовал Гус. — 5 минут заморозка на них! Быстро баркас отзывай и призывай снова, иначе отвязать не успеем.
Мы влетели на причал, я поскользнулся и проехал животом по ледяным мосткам, чудом не угодив в реку, уже сбившую с себя остатки ледяной корки.
Гус в это время отодрал с мостков оба приморозившихся весла, поднял меня за шиворот, я скомандовал отзыв баркаса и тут же с громким хлюпаньем шмякнул его обратно, мы запрыгнули на скамейки и вцепились каждый в свое весло, причем я сперва не сообразил, что не вставил свое в уключину и не мог понять, что происходит и почему мне так странно гребется, но тут Гус скинул меня со скамейки, поправил весло, уцепился за оба и весьма лихо погреб, налегая на весла, как призовой бык на упряжь.
Видимо, мы произвели все эти многочисленные разнообразные действия очень быстро, так как «Вонючка» была уже давно ближе к середине реки и даже уплыла в сторону, когда раздались возмущенные крики — очень издалека.
— Парус поставь — сказал Гус. — Ветер попутный усилился. Надеюсь, у них своего судна под парусом нет, а на гребном они нас сейчас не догонят, даже если все за веслами будут.
Я все еще был в панике и на нервах, но при этом страшно возбужден и даже горд. Моя первая настоящая битва как ведьмы! Мне хотелось много и долго говорить про все произошедшее, но Гус замотал головой и кивнул в сторону едва виднеющегося берега — видимо, не стоило лишними звуками указывать наше направление, хлопанье весел-то заглушалось плеском волн, становящихся все выше и выше. Через какое-то время Гус и весла поднял — настолько надулся парус. Ветер уже подвывал, лодка начала постанывать, скорость нашего водного полета ошеломляла.