Продавец басен

Олейник Тата

— Почему Зосей?

— Потому что София — мать премудрости, холера ясна! Потому что не люблю, когда посторонние люди знают мое имя, особенно те посторонние люди, которым я собираюсь подложить свинью!

— А если я перепутаю?

— А ты не перепутай.

Через пару часов Ева получила сообщение от Акимыча и умчалась в деревню, а мы с Сиви остались наедине. Если не считать Гуса, но тот так и дрых в телеге во дворе. Я иногда начинаю думать, что у него сонная болезнь.

Я даже смутился. Если так подумать, мы с Сиви практически никогда не оставались одни, если не считать того вечера на берегу. Она сидела с ногами на скамеечке у окна, смотрела за стекло.

— Мы обязательно спасем твою

бабушку! — сказал я и сам этому поверил.

— Я знаю.

— Откуда знаешь?

— У Евы все всегда получается.

Мне стало самую капельку обидно.

— А у меня — не всегда?

— Зато ты — хороший, — утешила меня Сиви.

Я вздохнул и стал рассказывать Сиви про змею-призрака, про русалок и речного царя, про болотную владычицу и про разбойников. И был совершенно утешен — в нужные моменты она вскрикивала, пугалась, восхищалась и ужасалась.

К вечеру стали подтягиваться наши. Первой пришла предовольная Ева, которой удалось организовать назавтра девичник в «Тыкве». Следом прибежал Акимыч, который радостно хлопал меня по спине, тряс руку Гусу и хвастался тем, что сегодня ему удалось пустить по воде камушек аж с пятнадцатью «блинчиками» подряд, за что немедленно схлопотал втык от Евы, сообщившей, что ни один нормальный, желающий сохранить свою легенду рыбак не будет швырять в воду камни там, где он якобы ловит рыбу. Разгорелась небольшая живая дискуссия о том, почему никогда не нужно оставлять дома голову, отправляясь на важное задание, и почему людей иногда просто надо оставить в покое, если они хотят покидать камешки в тот момент, когда вокруг совершенно точно никого нет, а скучно так, что заснуть ненароком можно.

Лукась, пришедший позже всех, выглядел так, словно вернулся с собственных похорон. Оказывается, на ферме сегодня набивали навозом парники, и наш портье был преисполнен самых горестных чувств по этому поводу. Он долго плескался в холодной воде у насоса, переоделся во все чистое и уселся с несессером приводить в порядок ногти, но все эти процедуры если и прибавили ему жизнерадостности, то заметить ее было сложно.

— Ладно, — сказала Ева, — это нытье невозможно слушать! Осталась всего пара дней, потом наврешь, что сорвал спину, и уволишься. Ну хорошо, один день! Завтра сможешь еще поработать?

— Завтра там будут разводить дерьмо из курятника в удобрительных чанах! Отправьте этого вашего здоровяка, его тонной-другой навоза на одежду не испугаешь! Или он так и будет валяться на сундуке, пока другие навоз вилами таскают?

— У Гуса, надеюсь, будет своя роль. И у тебя, кстати, потом тоже. Нимис, прочитай, пожалуйста, вслух и медленно описание своей способности «Создание среднего алтаря»

«Для создания среднего алтаря вам потребуется: фундамент под алтарь, каменный алтарь (один), каменное или металлическое скульптурное алтарное изображение (средние статуя или барельеф, для каменного — можно использовать камень и молот), нож, кровь разумного существа.»

— Отлично! — сказала Ева. — Наша задача — проникнуть в их цитадель и всю ее прошерстить, поэтому чем нас будет больше, тем лучше. Вообще, не думаю, что им так легко будет найти подробную инфу про создание алтарей трансильвийско-риверрийского пантеона, но даже если и раздобудут, то у нас все гладко. У нас есть два каменщика для фундамента и алтаря, — Ева указала на Лукася и большим пальцем за спину — на дремлющего на большом сундуке Гуса. — Есть скульптор, — кивок в сторону Акимыча. — И есть назойливая и глуповатая девица, формальный лидер доморощенного клана, которая хочет и нажиться, и связи завести, а потому таскается за работниками, типа, надзор и сопровождение.

— Какие каменщики! — заволновался Лукась. — Я не умею класть камни!

— Можно подумать, — я умею делать скульптуры!

—

Это неважно, что вы там умеете или не умеете. Нам нужно найти место, где они содержат старую лису, выкрасть ее и смотаться. Возможно, даже и не придется ничего строить, может, она на цепи прямо во дворе у них сидит — и мы ее в первый же день освободим. А если что — ну уж неписи камешки в кучку сложить и цементом залить сумеют. А ты, Акимыч, просто будешь ходить вокруг и вроде того, что вдохновляться на творчество, а статую мы готовую купим… недорогую. Главное, несколько дней, пока мы будем этим всем заниматься, у нас будет — и, надеюсь, будет и возможность как следует там все обшарить. Ну, а если вы считаете, что это — плохой план, то я открыта предложениям — выдвигайте свои идеи! Что, нет желающих? Почему-то я так и думала! Хуже всего будет, если мы ошиблись с самого начала, и лисы там все-таки нет.

— Есть, — сказала Сиводушка, задумчиво размазывая ложкой кашу по тарелке. — Я чувствовала ее печаль сегодня ночью.

— Так! И почему я узнаю об этом только сейчас?! Сивка, я сколько раз повторяла, что-то происходит важное — отрываем рот и говорим! Что масло кончилось — говорим! Что бабушку почуяли — говорим! Что у нас чемодан в порту украли — говорим!

— Мой чемодан! — с болью выкрикнул Лукась.

— Да, твой чемодан! Который мы всеми возможными способами многократно оплакали и теперь, слава богу, навсегда о нем забыли!

— И купим тебе другой! — быстро добавил Акимыч. — Из телячьей кожи, с набойками по углам бронзовыми.

— Да, и набьем его простынями и подштанниками! Как только сделаем этот квест и будем купаться в золоте! Что же, раз бабушка точно здесь — камень с плеч, неясность в этом вопросе — единственное, что меня серьезно беспокоило. Теперь так или иначе мы ее у фиолетовых вытащим.

Меня, однако, беспокоило все остальное тоже. Наверное, из меня получился бы ужасный аферист и мошенник — я полночи валялся на сенном тюфяке на полу, пытаясь успокоиться. Вообще у меня всегда была плохо с враньем, папа и мама даже шутили на эту тему, что у меня все всегда на носу написано. И в фильмах я больше всего не любил, когда чей-то обман открывается, так стыдно становилось, что зажмуривался иногда. Но ничего, я еще научусь врать — судя по всему, в ближайшие дни у меня будет просто преогромная практика в этом искусстве. Если для того, чтобы помочь Сиви и выжить самому, надо лгать, то я очень, очень постараюсь стать мастером этого дела. Тут вообще мир не такой, чтобы к каким-то правилам можно было с уважением относиться, если епископы светлых богов тут людей ножами режут и даже император врет и секретничает, то просто нужно делать то, что сам внутри себя считаешь правильным. И если правильно будет обмануть клан «Губоко фиолетово» — то я только за! Интересно, а эта Эллана-Лана до сих пор в нем состоит? Надеюсь, что нет — а то вдруг она меня узнает? Хотя, наверное, не узнает, все-таки год прошел, а она меня только мельком видела. Это я ее запомнил, потому что она очень красивая и очень злая, а ей меня что запоминать — тут таких, как я, четыреста миллионов бегает

Глава 21

Забейка и Моризель напомнили мне кукол из коллекции «Крутые девчонки», по которым когда-то с ума сходила моя сестренка. Динка их даже в школу таскала с собой в рюкзаке и все карманные деньги тратила на новую одежку для этих лупоглазых обормоток, а потом устраивала на моей постели примерочную, и я был вынужден выносить вердикт, что этой, розововолосой, идет больше — синие шортики или штанишки с, как выражалась мама, «стразиками-фигазиками».

Мы с Евой, ой, точнее, с Зосей, только что разыграли обговоренную сцену «случайной встречи», и я уселся рядом с Евой.