Продавец льда грядёт
Шрифт:
Хоуп (неумолимо). Нет!
Мошер вздыхает, сдаётся и закрывает глаза. Все остальные, кроме Ларри и Пэррита, уже снова дремлют. Хоуп продолжает ворчать.
Отправляйся в свой цирк или к чёрту, мне всё равно. Скатертью дорога! Как ты мне надоел! (Потом встревоженно.) Слушай, Эд, как ты думаешь, что случилось с Хикки? Надеюсь, он появится. У него всегда куча анекдотов. А с вами тут мне уже начало становиться тоскливо, как с привидениями на кладбище. Я хочу посмеяться с Хикки. (Он хихикает, вспоминая.)
Рокки появляется из бара. Он проходит вперёд, за стулом Мошера, и начинает отодвигать чёрную занавеску к задней стене.
Рокки. Пора открывать, босс.
Он нажимает сзади на выключатель, и выключает свет. Задняя комната становится ещё серее и грязнее, освещенная серым дневным светом, который проникает через окна на улицу, тех, что направо, и тем светом, который может пробиться сквозь глубоко въевшуюся копоть на двух окнах слева, выходящих на задний двор. Рокки поворачивается обратно к Хоупу, ворчливо.
Почему бы тебе не пойти спать, босс? Хикки в такую рань не заявится!
Хоуп (вздрагивает и прислушивается). Кто-то идёт.
Рокки (прислушивается). Это всего лишь мои две свинки. Самое время для них заявиться.
Он идёт назад к двери, что слева от бара.
Хоуп (сильно разочарован). Чтобы эти глупые бабы не шумели. Не хочу идти спать. Я ещё тут подремлю немножко, и чтобы не было никакого идиотского смеха и визга. (Он устраивается на своём стула, ворча.) Никогда не думал, что доживу до такого, чтобы в заведении Харри Хоупа проживали проститутки. Что бы сказала Бэсси? Но я не разрешаю им использовать мои комнаты для бизнеса. И они славные девицы. Не хуже любых других. Надо же им чем-то зарабатывать. И платить за свои комнаты, чего не скажешь о некоторых других… (Он смотрит поверх очков на Мошера и довольно ухмыляется.) Эй ты, Эд, готов поспорить, что Бэсси переворачивается в могиле!
Он хихикает. Но глаза у Мошера закрыты, его голова наклонена вперёд, и он не отвечает, так что Хоуп закрывает глаза. Рокки открыл заднюю дверь бара и стоит в коридоре за ней, глядя направо. Слышен смех девушки.
Рокки (предупреждающе). Стоп! Тихо!
Он входит, делая им знак следовать за ним. Он идёт за стойку бара и достаёт бутылку виски, стаканы и стулья. Марджи и Перл следуют за ним, бросая взгляды вокруг. Все, кроме Ларри и Пэррита, дремлют или спят. Даже у Пэррита закрыты глаза.
Обеим девушкам слегка за двадцать. Они — типичные дешёвые проститутки, и одеты в свой обычный безвкусный наряд. Перл — явная итальянка, черноволосая и черноглазая. У Марджи, смешанных кровей, из трущобного района Нью-Йорка, каштановые волосы и карие глаза. Обе — пухленькие и довольно миловидные, чего не может скрыть даже их вульгарный макияж. В них обеих еще сохранились следы девичьей свежести, хотя их образ жизни иже начинает накладывать на них свой отпечаток, что заметно по их изнурённым, одеревеневшим лицам. Обе они сентиментальные, пустоголовые, хихикающие, ленивые, добродушные
Марджи (оглядываясь вокруг). Господи, Перл, это ж морг с трупами напоказ. (Она ловит взгляд Ларри и приветливо ему улыбается.) Привет, старый умник, ты ещё не помер?
Ларри (ухмыляясь). Ещё нет, Марджи. Но жду с нетерпением.
Пэррит открывает глаза, чтобы взглянуть на девушек, но как только они взглядывают на него, снова закрывает их и отворачивается.
Марджи (в то время, как она и Перл подходят к правому переднему столику; Рокки за ними). Кто новенький? Твой друг, Ларри?
Она машинально соблазнительно улыбается Пэрриту и делает ему профессиональное предложение.
Хочешь приятно провести время?
Пёрл. Фу ты, отрубился. Пошёл он!
Хоуп (взглядывает на них одним глазом поверх очков, с сонным раздражением). Эй, глупые бабы, прекратите шуметь. (Он снова закрывает глаз.)
Рокки (добродушно им выговаривая). Садитесь, пока я вас сам не усадил.
Марджи и Перл садятся слева и сзади за столом; Рокки справа.
Девушки наливают. Рокки начинает в живой, деловой манере, но приглушённым голосом, косясь на Хоупа.
Ну, как у вас дела?
Марджи. Неплохо. Правда, Перл?
Пёрл. Ага. Сняли двух мужиков на ночь.
Марджи. На Шестой Авеню. Болваны из какого-то захолустья.
Пёрл. Оба пьяные.
Марджи. Мы думали, что нам повезло. Повели их в настоящий отель. Мы прикинули, что они слишком пьяные чтобы сильно нам мешать, и мы сможем хорошо поспать в кроватях, где нет булыжников в матрацах, как на этой свалке.
Пёрл. Но мы просчитались. Понимаешь, они нас не беспокоили в этом смысле, но они никак не засыпали. Никогда у меня еще не было таких болтливых парней.
Марджи. Стали говорить о политике и пить из горла. Про нас совершенно забыли. Один говорит: «Булл Музерс — единственная приличная партия [20] ». А другой: «Ты — проклятый лгун! А я — республиканец!» И оба ржут.
Пёрл. Потом они друг на друга разозлились и начали делать вид, что вот-вот начнут драться, а потом помирились и плакали, и пели «Школьные дни». Представь себе, каково было пытаться заснуть под эту музыку!
Марджи. Думаешь, мы не обрадовались, когда заявился гостиничный вышибала и велел всем одеться и освободить помещение.
20
Партия Теодора Рузвельта, отделившаяся от республиканцев.