Продавец мечты. Книга первая
Шрифт:
Впрочем, Рафаэль тут же почувствовал, что сердится на это письмо, что, вопреки своей воле, неприятно заинтригован. «Просидела сутки в вестибюле больницы»? Она,несомненно, его знает и действительно в курсе всего, что с ним происходит. Девушка Никто задала ему задачку со всеми неизвестными, мгновенно превратив всех знакомых ему женщин в таинственных X, Y и Z. Чертово письмо! Теперь вместо того, чтобы думать о бизнесе, он будет принюхиваться к каждой юбке, пытаясь разоблачить авторшу любовного признания!
Рафаэль сделал злобный глоток кофе и перешел к сообщению под заголовком «Срочно!!!»
«Вспомни о нашем договоре! Или ты выполнишь взятые на себя обязательства, или умрешь! Выбирай! Только поторопись, времени у тебя почти не осталось!»
Рафаэль вздрогнул, подавился кофе, несколько капель напитка попали на его бледно-голубые брюки от костюма «Gianfranco Ferre ». Он неверной рукой поставил чашку на стол и поспешил промокнуть мокрое место салфеткой.
Он тотчас вспомнил больницу, медсестру-нимфоманку с «аэродинамической» прической и то обещание, которое ей дал в пароксизме страсти. Удивительное дело: Рафаэль полагал, что ему всего лишь приснился кошмарно-эротический сон, и, как только выписался из больницы, сразу напрочь позабыл обо всем. Неужели это произошло взаправду? Неужели к нему действительно приходила зеленоглазая Смерть, чтобы заключить с ним свое чудовищное соглашение? Нет, не может быть! На дворе вовсю зажигает двадцать первый век, времена небылиц, ведьм, чудовищ из ада давно канули в лету!
Письмо отправлено только сегодня, в пять утра. Кому не спится в ночь глухую? Может это гг. Хабаров или Миронов? Или оборзевшие шакалы-конкуренты? Проблема Рафаэля была в том, что за последние годы он взял на себя столько всяких несусветных обязательств, многие из которых, следуя повсеместной традиции деловых кругов, и не собирался выполнять, что угрожать ему мог кто угодно…
Рафаэль обратил внимание на адрес в шапке сообщения: «dieinhell@rambler.ru». Стоп, что это за гребаный «dieinhell»? Он поспешил извлечь из стола портативный электронный переводчик («Ectaco ER 900») и набрал странный «логин». «Не найдено», — отписала никчемная машинка. Тут Рафаэль, до сих пор не забывавший звонкие подзатыльники недотраханной школьной англичанки, заметил, что в середине слова «dieinhell» есть некое «in», которое вполне может служить предлогом, и в этом случае логин, по замыслу владельца адреса, состоит из трех слов: «die in hell». Он вновь обратился к услугам «Эктако» и незамедлительно получил хлесткий исчерпывающий ответ: «умри в аду»…
Рафаэль вырвал волосок из носа, поспешил прикурить новую сигарету и потянулся к телефонной трубке МГТС.
— Геннадий, приветус! Ты как? Есть небольшое дельце…
— Рафаэль Михайлович? Здравия желаю! — отозвались на том конце, нетерпеливо, но с субординационной ноткой уважения. — А больших дел нема? Деньги нужны, я машину покупаю.
Геннадий батрачил компьютерщиком-программистом в главном штабе ВМФ России, был настоящим морским офицером с погонами, регалиями и кортиком по праздникам, а в свободное от «плавания» время лабал частные программки и налаживал локальные сети в коммерческих офисах. Для телемагазина Рафаэля он отгрохал целый маленький Windows «заказ-доставка», учитывающий все нюансы практической деятельности. Эту программу, только с небольшим «дополнением», Рафаэль успел перепродать двум аналогичным своей компаниям и теперь благодаря «дополнению» ежедневно получал данные об их торговой деятельности.
— Дело-то хоть и маленькое, но для меня крайне важное, — ответил Рафаэль. — А с машиной я тебе помогу.
— Я слушаю, — встрепенулся Геннадий.
— Я хочу знать, откуда мне посылают анонимные сообщения и кто это делает.
— Вообще-то я по таким вещам не специалист… Но у меня есть один товарищ… Что мы имеем?
— Мы имеем два виртуальных «мыла».
— Негусто… Ru?
— Да.
— Для начала попробуем определить их IP-адреса.Пришлите мне эти письма.
Глава 7
Передо мной расселся Гриша Расторгуев — мой всеобъемлющий заместитель и, можно даже сказать, младший партнер. Он ниже меня на полголовы, крепко сбитый, с отполированной башкой, в элегантном черном костюме под желтую рубаху. Шелковый галстук нарочито небрежно ослаблен на распаренной шее, да и весь он этак эффектно расхристан, как цыган на свадьбе. В нем с лету должны признавать бунтаря, анархиста, творческую личность, спектр талантов которого шире Кутузовского проспекта.
— Чем здесь воняет? — повел чутким носом Расторгуев, по привычке жонглируя каскадом своих замечательных улыбок. — Будто кошки нагадили!
Я спрятал глаза в бумагах.
Расторгуевым я не уставал восхищаться. Я еще ничего не сделал, но уже устал, как гладиатор на арене Колизея, а он с шести утра на адреналине: смотался в Зеленоград, потом сгонял на наш склад, успел заехать к двум поставщикам — и при этом в нем еще столько огня, что хоть из огнетушителя заливай.
— На складе все в порядке, — Гриша шумно отхлебнул кофе из своей личной кружки с отколотой ручкой (этой кружке, в отличие от своей жены, он никогда не изменял). — Единственное… не знаю, стоит ли говорить? Доставщики вчера опять пересрались, заказы не поделили. В драке Чеботареву сломали челюсть. Кто зачинщик? Боже ж ты мой, конечно, как всегда, наша звезда доставки — Майоров.
— Надо бы его уволить… — буркнул я рассерженно. — Ставлю сто долларов, что рано или поздно Майоров пустит нам красного петуха, то есть подпалит склад.
— Обязательно подпалит! — солидаризировался Расторгуев, неуловимо сменив на лице личину воодушевления на эмоцию скорби. — А еще Петрович сказал, что душ «Зеленовка» кончается и «Канада грин» на исходе…
— Да, я знаю, только что смотрел складскую сводку. «Канада грин» уже на растаможке, сейчас денег отслюнявим, и «таможня даст добро». А по поводу душей — я завтра сам на ногинский завод поеду, договорюсь. Правда, дачный сезон уже закончился — думаю, пятьсот комплектов хватит с лихвой… У Лаймы был?
Гриша вместо ответа таинственно округлил глаза, и это, скорее всего, значило, что произошло нечто незапланированное.
Рафаэль:
— Говори!..
Распознать в Расторгуеве опытного авантюриста почти невозможно за всей этой стеной бурной деятельности, показной искренности и скрупулезной продуманности в любой детали внешности и поведения. Вычислить его можно только по глазам, если присмотреться да призадуматься. В решительном, откровенном, доставучем взгляде нет-нет да мелькнет штришок вороватости и еще — нотка скользкой, как пойманная рыбешка, двойственности. Что ж, я его, забулдыгу, знаю давно: он такой же ушлый мошенник, балабол и профессиональный продавец воздуха, как и я. Мы с ним — два сапога пара…