Продавец проклятых книг
Шрифт:
— С твоим сыном? — Уберто отступил от него на шаг. — У тебя есть сын?
— Да. Я думал, что потерял его, но нашел снова.
Гийом отошел в сторону, а Уберто не мог решить, что ему делать, и лишь внимательно смотрел на Игнасио.
Торговец закутался в свою шубу и стал рассказывать дальше:
— Ты должен узнать вот что. Пятнадцать лет назад, когда я отправился в Кельн вместе с Вивьеном, Сибилла тоже была со мной. Дорога была очень долгой, но ехать было необходимо. Я собирался после того, как выполню поручение архиепископа Адольфа, отойти от дел. Мы с ней хотели начать новую, более спокойную жизнь.
— А что случилось вместо этого? — спросил подросток.
— Из-за Вивьена и книги «Утер Венторум» нас стала преследовать Святая Фема. Вивьен уже тогда владел этой книгой, а я не знал о ней.
Торговец вспомнил ту ужасную ночь в Кельне, когда Вивьен в паническом страхе вбежал в гостиничную комнату, где он отдыхал вместе с Сибиллой, и закричал, выкатив глаза от ужаса:
— Бегите отсюда, скорей! Они идут сюда! Берите малыша и уходите!
Игнасио опустил взгляд и продолжил свой рассказ:
— В то время я не понимал, почему Доминус и Зоркие гонятся за нами. Но опасность была так близко, что у меня не было времени на размышления. Я думал прежде всего о том, как укрыть в безопасном месте мою семью. Поэтому мы покинули Германию и бежали в Италию. Но по пути начались трудности.
— Какие? — спросил Уберто.
— Зоркие не давали нам передышки. Поэтому, когда мы добрались до Альп, я понял, что нам лучше расстаться. Вивьен отправился во Францию, а мне пришлось принять решение, которое стоило мне больших страданий, — разлучиться с Сибиллой.
В уме Игнасио возникло печальное женское лицо.
— Мы недолго были женаты. Я уговорил ее вернуться в Испанию. Живя далеко от меня, она легко могла уцелеть. Отослать ее прочь — все равно что вырвать у нее сердце из груди, но другого выхода не было… И это не последнее ужасное решение. Вскоре после этого мне пришлось покинуть и моего сына…
Уберто ошеломленно смотрел на торговца. Ответить мальчик ничего не мог, его горло сжалось так сильно, что он не мог даже вздохнуть. Казалось, что слова Игнасио опутали его, как побеги плюща, сдавили, и он начинает задыхаться.
— Наш сын был очень маленьким. — Выражение лица Игнасио смягчилось. — Он только начинал ходить. Во время нашего бегства из Германии он заболел бронхитом. Ему не становилось лучше. Я не мог доверить его Сибилле, потому что не знал, переживет ли он долгий путь. Поэтому взял его с собой в надежде, что скоро найду безопасное место, где за ним будет хороший уход. Ища убежище на лагунах к югу от Венеции, я случайно оказался в монастыре Святой Марии у Моря…
— Нет! Этого не может быть! — крикнул Уберто и мгновенно покраснел. — Я больше не хочу тебя слушать!
Как этот человек может так себя вести? Столько лет молчал, а теперь явился ниоткуда и требует себе право смотреть на Уберто своим печальным взглядом?
— И все-таки ты должен меня выслушать, — возразил Игнасио, с трудом поднялся и обнял Уберто. Маска бесстрастия разбилась, и сейчас на лице торговца были видны любовь и сочувствие. — Тогда я и познакомился с аббатом Майнульфо из Сильвакандиды… Я был в отчаянии, понимаешь? Скрываюсь, как разбойник, враги идут по моему следу, а на руках — больной малыш! Майнульфо приютил меня и пожалел. Предложил свою помощь… Я доверился ему и оставил у него моего мальчика. Мне показалось, что так поступить было разумнее всего… Я попросил Майнульфо не рассказывать, как мальчик оказался в монастыре. И еще просил ни в коем случае не называть мальчику имени его отца, так как знал, что оно принесет ему одни беды. Но я пообещал, что, как только будет возможно, вернусь и заберу его к себе. Майнульфо исполнил мои просьбы. Он солгал своим собратьям монахам, чтобы не говорить, кто твои родители, и опекал тебя — хранил мою бесценную тайну.
— Я… этот мальчик! Как ты мог покинуть меня! — Уберто вырвался из объятий Игнасио. — Ты не представляешь, как я ненавидел своих родителей. Ты не знаешь, что такое думать, что тебя выбросили, как негодную вещь. И что такое целую ночь напролет представлять себе, какое лицо может быть у твоего отца. Ты должен был увезти меня с собой!
Игнасио опустил глаза.
— Прости меня, Уберто. Я хотел защитить тебя, а не сделать больно. Мне было нелегко жить все эти годы, не видя тебя, и все время бояться, что Зоркие могут тебя похитить, чтобы потребовать с меня что-то.
— Где ты жил все это время, когда был далеко от меня? — дрожащим голосом спросил Уберто. Он не хотел признаться себе, что уже простил Игнасио, и потому упрямо цеплялся за свой гнев.
— Я бежал на Восток, но и там недолго жил в покое. Используя Крестовые походы как предлог, Святая Фема начала распространять свое влияние и на Святую землю.
Торговец придвинулся ближе к Уберто и теперь стоял с подростком рядом, но так, что не прикасался к нему.
— Разве я мог так сильно рисковать тобой? Поэтому я только переписывался с Майнульфо и узнавал от него новости о тебе. Время от времени посылал ему деньги, чтобы ты ни в чем не нуждался. Большего я не мог сделать… Ты не представляешь, сколько счастья ты дал мне за эти месяцы, несмотря на опасности, которые мы пережили вместе. Я устал подавлять свои чувства и заставлять молчать даже Сибиллу. Но смерть Доминуса и Вивьена избавила меня от всякой опасности. Теперь все это закончилось! Если хочешь, мы можем вернуться к Сибилле. Ты не знаешь, как сильно она хочет обнять тебя. Больше ничто не нарушит наш покой, это я тебе обещаю.
— Сибилла — моя мать, — прошептал Уберто.
В его уме возникло лицо Сибиллы, и этот образ вытеснил из сознания последние остатки гнева. Уберто понял ее молчаливую муку. Ему очень захотелось обнять Сибиллу и увидеть, как она улыбнется. Его лицо прояснилось, и он сказал:
— Мы должны сейчас же пойти к ней.
— Так мы и сделаем, — успокоил его Игнасио. — Она уже ждет нас.
Уберто немного помедлил, потом кивнул в знак согласия и признался:
— Мне будет нелегко называть тебя «отец».
По его щекам потекли слезы.
— Если я должен заплатить эту цену, я согласен, — ответил Игнасио. — Для меня важно только одно — чтобы ты был счастлив.
Уберто вытер слезы и сказал:
— Может быть, со временем я научусь так тебя называть.
Три друга шли на запад, скользя взглядом вдоль альпийских обрывов, скал и горных расщелин, спускавшихся к долинам. Они шли к далекому месту, которое называлось домом.
Благодарность