Продайся мне
Шрифт:
Ощущения настолько сильные, что от них сносит крышу. Доселе неизведанные, дикие, животные эмоции: восторг, лихорадочное волнение, радость, страх, жажда, ликование, исступлённое желание.
Я сутки подавляю глупые мысли и воспоминания, но как только вижу Дамира в ресторане отеля — теряю себя. Растворяюсь в потоке вчерашних картинок, звуков, ощущений. Закрываю глаза и еле-еле дышу, пытаясь справиться с эмоциями. Я была не готова к этому. Мне дурно, тяжело, а в груди тесно и жарко.
Не знаю, сколько минут я сижу в гипнотическом трансе, но в реальность меня возвращает предельно вежливый голос официанта.
— Вы
— Нет, спасибо. Принесите счёт, пожалуйста, — выдавливаю сиплым, каким-то не своим голосом.
Оглядываюсь. Дамир здесь. Сидит за столиком у окна, пьёт янтарную жидкость. Интересно, что там — коньяк или виски? Он вроде любит крепкий алкоголь, я же ни разу ничего сильнее вина не пробовала. Однако сейчас я настолько взвинчена, сломлена и разрушена, что, наверное, запросто бы опрокинула стопку водки.
Дамир предсказуемо не смотрит в мою сторону. Но он по-любому меня заметил: ресторан почти пустой, и все посетители здесь видны как на ладони.
Неужели всё действительно закончится вот так бездарно? Разве мог он целовать меня только ради проверки? Я помню неумолимый напор его губ, сорванное дыхание, щекочущее чувствительную кожу, ожоги от поцелуев, затуманенный похотью карий взгляд. И руки, блуждающие по моему телу, и влажный язык, сталкивающийся с моим в необузданном страстном танце. Назар ни разу меня так не целовал. Никогда. Я даже не подозревала, что мужское желание бывает настолько безумным и сокрушительным.
И о себе я многого не знала. Во время прелюдии с Назаром я чувствовала приятное тепло в животе, еле ощутимые мурашки на коже. А вчера меня снесло разрушительным цунами. И как я только осталась в живых после этого? И смогу ли я теперь заниматься сексом с Назаром, когда знаю, что бывает иначе?
— Спасибо, — благодарит меня официант, когда я расплачиваюсь за вино и сыр, к которому еле притронулась.
Пора идти. Сбежать от острой нехватки кислорода и невыносимо-сильных, почти болезненных эмоций, которые бушуют в груди, когда я вижу Гордеева. Он по-прежнему сидит у окна и пьёт то ли виски, то ли коньяк. Я в последний раз им любуюсь: тем, как чувственные губы касаются стакана, как при глотке дёргается его кадык, как длинные пальцы барабанят по столу.
Не знаю, зачем он ставил надо мной жестокие опыты, но вопреки всему я благодарна Дамиру за то, что две недели я жила насыщенной жизнью. Вчера, после поцелуя, и сегодня днём во мне пылала гордость, но сейчас её место занимает глупое желание оправдаться. Я не продажная девка, и почему-то мне хочется, чтобы он об этом узнал. Вряд ли он мне поверит, но так я хотя бы не буду винить себя за то, что могла сказать правду, но смолчала.
Встаю из-за стола и на трясущихся ногах иду к Дамиру. Когда до него остаются считанные метры, он наконец поднимает голову и впивается в меня нечитаемым взглядом.
Как же сложно, когда он так смотрит! Прочищаю горло и падаю в пропасть.
— Я согласилась на ваше предложение, потому что умирала от желания вас поцеловать. Мозгами понимала, что не должна этого делать, но это было сильнее меня… В любом случае, спасибо вам, Дамир Александрович, за то, что дали мне шанс на новую жизнь. Я это очень ценю. Прощайте.
У меня больше нет сил изображать железную леди, поэтому мой голос звенит и срывается
Не оглядываясь, покидаю ресторан. Теперь это действительно конец. Но зато я чувствую себя немного лучше от того, что сказала Дамиру правду.
22
Назар не встречает меня в аэропорту, потому что у него внезапно возникают срочные дела. В последний раз смотрю по сторонам, тщетно пытаясь увидеть Гордеева в толпе путешественников. Его нигде нет. Наверное, мы разминулись, всё же людей из бизнес-класса выпускают первыми.
Вчера я долго не могла заснуть. Наивно верила, что Дамир придёт, постучится в мой номер и скажет, что я могу и дальше на него работать. Но, видимо, он не воспринял мои слова всерьёз. Или просто тот поцелуй действительно был для него всего лишь обычным поцелуем, не лучше и не хуже, чем с другими девушками. Обидно, досадно, непростительно глупо.
Дома я бросаю чемодан у порога и первым делом иду в душ. Жаль, что душевную грязь нельзя смыть так же, как телесную. Я предала Назара, человека, с которым хочу связать свою жизнь. Или хотела? Боже, как сильно я запуталась! Когда я закрываю глаза, то вижу перед собой Дамира, а не Назара. Сколько недель должно пройти, прежде чем я забуду свой самый лучший в жизни поцелуй? Это в принципе возможно?
Продолжаю терзать себя неразрешимыми вопросами до тех пор, пока домой не возвращается Назар. Он у меня красивый: высокий, зеленоглазый, очень обаятельный, на него все девушки заглядываются, а я не испытываю никакого трепета. Даже самого минимального. Раньше мне нравилось смотреть на Назара, любоваться его редкой улыбкой, слушать приятный тембр его голоса, поддерживать с ним разговор на любую тему, но сейчас всё иначе. Он здоровается со мной и пресно целует в губы, а я вспоминаю то злополучное сообщение, из-за которого отправилась на ужин с Дамиром.
— Как ты? — ласково спрашивает Назар, заключая меня в тёплые объятия.
— Устала немного. Вчера был очень насыщенный день, мы со столькими людьми общались, с ума сойти можно! Я уже почти не задумываюсь над построением английских фраз, представляешь? Чем больше говорю, тем лучше получается. А Вебер, немец, из-за которого мы в Берлин летели, оказался очень милым общительным мужчиной. Правда, акцент у него ужасный, я половину слов не понимала, — сбивчиво рассказываю о вчерашних впечатлениях, не сразу замечаю, что у меня дрожит голос.
Вебер, путешествия, разговоры с иностранцами — всё осталось в прошлом. Только сейчас я начинаю осознавать масштаб случившейся катастрофы.
Назар хмурится и машет рукой, дескать, прекращай тараторить, я всё понял. Замолкаю, а внутри меня крепнет раздражение. Тихое, колкое, неприятное. Я ухожу на кухню, чтобы заварить себе травяной чай.
— Да, слушаю, — отвечает Назар кому-то по телефону.
Едко усмехаюсь. Что, любовнице надоело сообщения отправлять, и она решила поговорить со своим ненаглядным? Зачем Назару другая женщина? Неужели ему недостаточно моего тепла и внимания? Я больше не работаю на Гордеева, могу хоть целыми днями ублажать своего мужчину.