Продолжение ЖЖизни
Шрифт:
Мы допили остатки кальвадоса у могилы любимого мною ещё с восьмого класса Джима Моррисона, я прокрутил в голове «Riders on the storm». Как раз начал накрапывать дождик и, исполненный тихого счастья, я расстался с Аронычем, который пешочком побрёл к своему дому, что стоит у кладбищенской стены. Потом я вернулся в гостиницу, чтобы наутро улететь из Парижа – с ощущением умиротворения и воспоминаниями о ещё одной странице, прочитанной мне в этот раз Аронычем об этом великом городе.
9 декабря
Вчера играл спектакль «Дредноуты», довольно давно его не исполнял. Разве что в Париже, а это всё-таки Франция, и в основном французский зритель. Вот вчера играл его, и появились новые тексты, интонации и смыслы. Я почувствовал в себе некоторую жёсткость, если не ожесточение. После спектакля думал, что это, и понял:
20 декабря
Вчера долетел до Москвы, а уже пора вылетать в Минск. Прекрасный был тур, хоть и очень напряжённый. Люблю я матушку-Сибирь, угостила она морозами и снегом, которых в Калининграде… и хотел бы сказать, что мне их не хватает, да не могу (улыбка). Но морозы в этот раз были хорошие, сухие, не лютые, но ощутимые. Много свежего снега. Насмотрелся на знакомые с детства пейзажи: переезды между городами были на машине или поездом.
Дорога из Новосибирска в Томск была особенно чувствительной. Во-первых, был сильный снегопад, ехали долго и медленно, во-вторых, новосибирская трасса вообще очень значительна для меня. Для кемеровчанина конца восьмидесятых-девяностых годов Новосибирск был настоящей и недалёкой столицей, мы с друзьями ездили туда даже поесть «настоящей» пиццы – там уже появились пиццерии, а у нас ещё нет. Потом в Новосибирске открылся первый ирландский паб, где был настоящий «Гиннес», а у нас не было. А ещё там проходили всякие концерты, которые до нас не доезжали. Так что сесть в автобус, проехать триста километров, съесть пиццу, выпить пива, побывать на концерте, где-то промыкаться до утра и утром добраться до Кемерово – это было нормально и даже весело. Дорога в Новосибирск была наполнена радостью и предвкушением, а обратная проходила в состоянии глубокого и тяжёлого сна. Каждый населённый пункт знаком и никогда не забудется.
По этой дороге я ехал в морской форме после службы домой. Я вылетел двадцать седьмого апреля 1988 года из Совгавани в Хабаровск, долго ошивался там в аэропорту, среди таких же возвращающихся домой матросов, морпехов и солдат, потом долетел до Благовещенска, чудом попал на самолёт до Новосибирска и утром двадцать девятого туда прилетел. В новосибирском аэропорту Толмачёво я как мог побрился и умылся. Привёл в надлежащий вид форму и, наслаждаясь любопытными взглядами, добрался до автовокзала. Денег у меня в кармане оставалось аккурат на билет до Кемерово. Автобусы уходили каждый час, но были забиты, и мне пришлось ждать больше двух часов. Мне казалось тогда, что я в центре всеобщего внимания. Периодически подходили какие-то мужики, которые когда-то служили на флоте, предлагали выпить, я отказывался. В общем, я чувствовал себя прекрасно. Вдруг рядом со мной остановилось такси, из него вышел водитель и громко, на всю привокзальную площадь спросил: «Морячок, куда едешь?» Я сказал. Тогда он своим громким голосом на всю площадь предложил мне за тридцатку доехать до места с ветерком. А у меня в кармане был только билет на автобус и какие-то копейки, не хватало даже на беляш, которого очень хотелось. Я таксисту шёпотом сказал, что столько у меня нету. Тогда он, опять же на всю площадь, проорал: «Ну, слушай! Моряк на суше не дешёвка! Давай щас ещё кого-нибудь возьмём, и за червонец я тебя доставлю в лучшем виде». На это я ему процедил сквозь зубы, чтобы он ехал подальше… А он, сволочь, обращаясь уже не ко мне, а ко всем тем, кто от нечего делать наблюдал эту сцену, заявил: «Да-а! Измельчал нынче народишко!» – сел в машину и уехал. И ещё минут сорок мне пришлось страдать среди тех людей, которые, казалось мне, смотрели на меня с презрением. Как я ненавидел тогда этого таксиста!
А между Новосибирском и Кемерово, перед развилкой дороги (если ехать из Новосибирска на восток, на трассе есть развилка, одна дорога уходит севернее на Томск, а другая идёт на восток на Кемерово, Красноярск и далее) есть деревня Болотное. Здесь всегда останавливаются междугородние автобусы и много других машин. Когда я возвращался со службы домой, возле Болотного была просто поляна, автобус останавливался, и водитель предлагал пассажирам сходить в кусты: девочки налево, мальчики направо. Теперь здесь целый комплекс развлечений. Оборотистые и предприимчивые армяне построили что-то вроде мотеля и несколько едален, где стабильно обильно и на удивление вкусно. Остановка в этом месте – особый ритуал для путников, которые знают дорогу и часто по ней ездят. Практически сразу за Болотной меняется часовой пояс. Странное место это Болотное, но главное в этой деревне или селе то, что там родилась Жанна Агузарова. Так что если поверить утверждению Жанны, что она с других планет, то на другую планету попасть легко – другие планеты расположены между Кемерово, Новосибирском и Томском. Рекомендую (улыбка).
В Кемерово перед глазами прошла череда родных повзрослевших и даже постаревших лиц, был спектакль, который прошёл как-то особенно чувственно и для меня на грани слёз… Чувства и переживания ещё свежие, трудно говорить. Люблю свой город. Всё самое главное было и есть там. К деду на кладбище заехать не удалось: снега выпало так много, что до могил нереально было добраться…
26 декабря
Какой же длинный и тяжёлый был год! Как многие склонны его ругать! Как часто я слышу: «Поскорей бы он уже закончился!» Да и сам я так про себя проговариваю. Ушли из жизни прекрасные люди. Много было трагедий, на многих навалились напасти. Но всё же в эти оставшиеся ему (этому году) дни я не хочу его ругать…
Странное дело, восьмёрка в конце написания года лично для меня всегда связана со сложностями, но и с особенными результатами. В 1988 году я вернулся со службы. На меня обрушилась изменившаяся страна, куча всякой информации и полное непонимание, как жить дальше. В том году умер театр пантомимы, в который я так стремился вернуться все три года службы, пришлось придумывать самостоятельную жизнь в сценическом творчестве. Это было невероятно сложно. В то же самое время меня раздирали разные желания и иллюзии. Тогда многие жили желанием поскорее уехать из страны, и как можно дальше. Страшно мучили меня тогда незаживающие обиды, оставленные службой. Но, продираясь через всё это, получилось вернуться к учёбе. Сделать вместе с Сергеем Везнером театр пантомимы, состоявший из двух человек… Удалось силами этого театра поставить спектакль, и даже иметь с ним успех на нескольких больших фестивалях. А в это время страну раскачивало и трясло…
1998 год был невыносимо тяжёлым. Трудное решение уехать из Кемерово, изнурительный переезд в Калининград, вживание в город, и всё это в самый разгар дефолта. Тот дефолт очень больно ударил по всей нашей семье. К концу 1998 года я совершенно не понимал, как жить дальше и что делать. А ещё ощущал полнейшую беспомощность, потому что, кроме как читать книги и делать спектакли, ничего не умел. Но за тот год был сделан спектакль «Как я съел собаку» и в общих чертах придуман спектакль «ОдноврЕмЕнно».
И вот заканчивается 2008 год. В уходящем году я завершил и выпустил роман «Асфальт» – самую большую, сложную и, на мой личный взгляд, самую серьёзную свою работу. Совсем недавно вышла книжка «Год жжизни». В 2008-м я впервые смог поработать с соавтором. Счастливый случай свёл меня с Юрой Дорохиным и Аней Матисон из Иркутска. Это ребята, что сделали видео «Настроение улучшилось». Аня написала сценарий того видео. И вот уже в соавторстве с ней написаны два сценария и пьеса. Я не мог себе представить, как можно работать в соавторстве. А это, оказывается, настоящее счастье.
Ещё у нас с «Бигуди» вышла песня «На заре». В 2008 году я познакомился с Петей Ловыгиным, который снял прекрасное и очень простое видео к этой песне.
Знакомство с Ловыгиным подвигло меня написать новую редакцию монолога «ОдноврЕмЕнно», потому что Петя сделал удивительные иллюстрации к тексту Книга выйдет в начале следующего года.
Ах да, ещё в этом году вышла иллюстрированная книга «Дредноуты». И хоть к этому изданию я практически руки не приложил, книга-то получилась хорошая…