Проект «Геката»
Шрифт:
— Шесть часов, гашение, охлаждение, запуск и всё по-новой? — Хольгер остановился там, где помехи ещё не мешали разговору, и придержал Гедимина за плечо. — Может быть, это уже сойдёт за нормальный рабочий цикл?
Сармат покачал головой.
— Такая конструкция долго не продержится. Максимум пять-шесть месяцев. Потом — деформация и потеря прочности.
— Подобрать более прочные материалы? — Хольгер пристально смотрел на реактор. — В этом отношении из стеклоподобных масс выжато далеко не всё.
Гедимин снова качнул головой.
— Надо его стабилизировать. Довести хотя бы до двух вспышек в сутки.
— Думаешь, надо снова копать состав топлива? — Хольгер оглянулся на сармата. — Уран, ипрон… что ещё туда можно добавить?
Гедимин пожал плечами.
— Мы вроде правильно копаем. Но очень медленно. Возможно, есть какой-то путь в обход, но я его не вижу. Поговорить бы с Конаром…
Хольгер вздохнул.
— Тебе его не хватает… Не думаю, Гедимин, что Конар помог бы тебе делать оружие против его биологического вида. Пусть даже ты смог бы с ним связаться…
…Линкен и Константин со вчерашнего дня друг на друга не смотрели, а если случайно встречались взглядами — морщились и снова отворачивались. Гедимин подозрительно косился на них, ожидая, что рано или поздно дойдёт до драки. Хольгер давал какие-то инструкции Кенену, молча кивавшему и щёлкавшему по клавишам наручного смарта; на других сарматов Кенен смотрел с опаской и ближе не подсаживался.
— Сегодня за вашим столом тихо, Гедимин, — раздалось над плечом сармата, и тот недовольно сощурился — Ассархаддон, как обычно, сконденсировался прямо из воздуха там, где секунду назад его не было. — А у меня, между тем, пара новостей для вас лично. Я нашёл группу, которой было поручено вывозить отходы из Биоблока тридцать первого декабря…
Хольгер, жестом попросив Кенена подождать, замолчал и повернулся к Гедимину. Его глаза настороженно блестели.
— Это несложно, наверное. У тебя же всё учитывается, — сказал Гедимин и тут же понял, что лучше ему было промолчать. Константин посмотрел на потолок и отодвинулся от стола, едва не опрокинувшись вместе со стулом.
— Да, верно, — согласился Ассархаддон, не обращая внимания ни на чьи гримасы. — Учёт ведётся. А вот контроля недостаточно. По итогам пришлось расстрелять пятерых. Надеюсь, поступившие на их место запомнят, наконец, как нужно выполнять прямые указания.
Гедимин подался назад. В ушах звенело, невидимый обруч поперёк груди сжался так, что сармат ожидал услышать хруст рёбер. Кое-как вдохнув, он снова взглянул на Ассархаддона.
— Это не нужно было…
— К сожалению, нужно, — прервал его Ассархаддон. — А я решил было, что вы отошли от своей привычки защищать всё, что попадётся на глаза. Ну что ж, жаль, что эта новость вас не обрадовала. Из этих двух она была самой приятной.
Гедимин мигнул.
— Кого ещё ты расстрелял?
— Речь о вашем реакторе, — отозвался Ассархаддон без тени усмешки. — Ни его, ни вас я не собираюсь расстреливать. Но отдел снабжения прислал мне кое-какие цифры. Выходит, что на килограмм ирренция, синтезированного на нашей базе, приходится пять привезённых с Кагета и не менее пятидесяти доставленных с Ириена. Реактор, который вы сконструировали, требует четырёх центнеров ирренция, из которых только двадцать пять килограммов привезены с Ириена. Ни меня, ни отдел снабжения такие пропорции не устраивают.
Сармат мигнул ещё раз, озадаченно глядя на куратора, и неуверенно хмыкнул.
— И что? Реактор работает так, как он может. Если ему надо столько…
— То вам придётся изменить его конструкцию, — закончил за него Ассархаддон. — Я не физик-ядерщик, но, думаю, вы сможете. Соотношение «один к одному» устроило бы меня гораздо больше. Но лучше, если вы выйдете на «один к десяти». На «один-пятьдесят» я настаивать уже не буду. С Ириеном всё сложнее, чем думает отдел снабжения.
Гедимин снова открыл рот, но куратор уже встал из-за стола. Линкен молча ткнул сармата под рёбра, и тот недовольно сощурился.
— Ну что опять?! Он ничего не понимает в реакторах. Что мне, молчать?!
— Расстреляют тебя, атомщик, — покачал головой Линкен. — Вот я однажды отвернусь — тут тебя и расстреляют.
15 января 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
— Один к одному… — Гедимин скрестил руки на груди и презрительно фыркнул. Он стоял в нескольких шагах от реактора, Хольгер — чуть дальше, но сарматы могли говорить через коммутатор, не опасаясь помех, — конструкция, окружённая зелёным свечением, еле-еле теплилась, и это подтверждали и отсветы на защитном поле, натянутом поверх «реакторной ямы», и показания двух дозиметров.
— Ириенский ирренций, — вздохнул Хольгер, проходя вдоль дуги реактора и глядя на сборки; все управляющие стержни были подняты до упора, и вроде бы излучение медленно росло, но ни о какой цепной реакции нельзя было и подумать. — Может быть такое, что у него другая критическая масса?
Гедимин пожал плечами.
— Он хотел такую пропорцию. Я сделал. Оно не работает, — он сердито сощурился на твэлы, точно такие же, как перед последней загрузкой топлива, но удручающе бесполезные. — Что я тут сделаю?!
Хольгер снова прошёл вдоль реактора, осторожно обогнул «ротор» (диск-обрубок так и лежал, обвязанный датчиками, и с них ежедневно собирали информацию, но куда она идёт, Гедимин не знал) и остановился рядом с сарматом.
— А критическую массу всё-таки надо бы проверить, — пробормотал он еле слышно. Гедимин ничего не ответил. Он смотрел на дозиметр. Интенсивность омикрон-излучения, чуть поколебавшись, приподнялась и замерла.
— И давно он так? — снова подал голос Хольгер.
— С утра, — отозвался Гедимин. — Я не опускал стержни.
— С утра… и ни одной вспышки? — химик посмотрел на часы и недоверчиво хмыкнул. — А… это неплохой результат, не находишь?
Гедимин угрюмо сощурился и отвернулся.
— Результат, ah-hasu… — пробормотал он. — Это не реактор, а так, светильник…
Хольгер, зайдя чуть сзади, положил руку ему на плечо.
— Светильник… — вздохнул он. — Наверное, так и есть. А ты не пробовал снова… выйти на связь?
Гедимин с трудом сдержал раздражённый вздох. «Когда он уймётся?!»