Проект «Геката»

Токацин

— Мне не встать, мартышка, — Гедимин демонстративно пошевелил растопыренными пальцами на ступнях и откинулся назад к стене, насколько мог. Наиболее глубоко засевший шип выдернулся из мышцы и повис в воздухе. Сармат перевёл дух.

— Роб, что у вас там? — снова ожили динамики под потолком. — Долго вас ждать?

Люди переглянулись.

— Ослабь ему проволоку, — приказал Роб одному из копейщиков. — Дюйма на три, не больше. Остальные — следить!

Под пристальными взглядами всех «макак» Гедимин ждал, когда проволоку на его лодыжках немного распустят. Теперь он мог шевелить ногами по отдельности — чуть-чуть, так, что хватало на маленький шажок.

— Теперь вставай, — Роб неожиданно крепко ткнул его кулаком в рёбра и подался назад. Двое подвели копья под его спину и дёрнули кверху — и сармат, на секунду потерявший равновесие, поневоле перевалился на расставленные пальцы и выпрямился. Его быстро развернули спиной к стене, лицом к проёму. Позади раздался изумлённый возглас Роба.

— Руки! Ослы, он почти удрал!

Гедимин напряг руки, пытаясь высвободить запястья, но проволочный хлыст, внезапно свистнув над его плечом, обвился вокруг шеи и дёрнул сармата назад. На него, намотав проволоку на копьё и придерживая за «хвост» — как будто шипы ничуть не впивались в его кожу — смотрел ненавидящими глазами Роб.

— Слушай, теск, — он говорил тихо, и клёкот в лёгких почти заглушал его слова. Гедимин увидел знакомые отметины на его лице — свежие лучевые ожоги с белыми точками нарывов, подживающие багровые рубцы, припухшие красные полосы вдоль век, глубокие трещины на губах. Он быстро скользнул взглядом по лицам и ладоням остальных «макак» — облучением или радиоактивной пылью были отмечены все. Гедимин невольно поёжился.

— Ты ещё жив только потому, что Джону стало любопытно, — прошептал Роб, натягивая проволоку так, что шипы коснулись шеи сармата. — Я бы кончил тебя ещё там. Любой на этом корабле с радостью выкинул бы тебя в вакуум. Сейчас ты пойдёшь к Джону и расскажешь, как управлять крейсером. Может быть, он оставит тебя в живых. Тебе понятно, ошмёток слизи?

Гедимин молча развернулся вокруг своей оси и дёрнул связанными руками. Его локоть врезался кому-то в лоб, и «макака» села на пол. Рывок вышел слишком резким — витки проволоки сцепились между собой, и Гедимин зашипел от досады, а потом и от боли — люди быстро опомнились, и треск шокера и станнерного разряда слились в один оглушительный звук. Сармат растянулся на палубе. «Не вышло,» — подвёл он итоги, сквозь пульсирующий туман перед глазами глядя на серый фрил.

Его перевернули, подсунув под тело копья. С трудом, переругиваясь, развязали руки, чтобы связать их снова, но по-другому, так, чтобы отряд мог тащить пленника за конечности. Действие станнера понемногу проходило, но Гедимин не шевелился. Его кое-как волокли ввосьмером, останавливаясь на каждом перекрёстке. На первой остановке он снова подумал о побеге, но взгляд уже достаточно прояснился, чтобы сармат увидел открытые дверные проёмы во всех отсеках — и скопления «макак» в каждом помещении.

Люди были повсюду — в каждый отсек кто-то заселился. Они разграбили трюмы и натащили матрасов, брезента и ветоши, соорудив странно выглядящие гнёзда. В каждом таком «доме» собралось по десятку «макак». Некоторые лежали, завернувшись в ветошь, хотя на корабле было не холодно. Другие переодевались, меняя несвежие обмотки на руках и ногах, или делили воду и Би-плазму — пока Роб и его люди препирались, кто-то всё-таки нашёл и вскрыл цистерны. Увидев сармата, все, кроме лежащих, прекращали свои дела и подходили к проёмам, взяв в руки арматуру. У порога они останавливались и стояли, глядя на проходящий мимо отряд; сколько Гедимин мог их видеть — столько они стояли, сжимая обломки балок. Лучевой болезнью отмечены были все, у кого-то ожоги шли по рукам и лицу сплошняком, кто-то отделался парой рубцов и надсадным кашлем. Там, где отряд останавливался, некоторые выходили, задавали вопросы, подолгу смотрели на пленника и уходили обратно. Кто-то (один глаз был прикрыт чистой повязкой) плюнул в неподвижного сармата. Остальные морщились и отводили взгляд. Гедимин попытался пересчитать встречных людей, но сбился на шестом десятке.

Его снова положили на пол. Мимо быстро прошли четверо, неся за ручки продолговатый контейнер, наполненный чем-то жидким. Гедимин почуял знакомый запах несвежей органики, вспомнил об особенностях человеческой выделительной системы и невольно поморщился. «Вонючие мартышки… Сколько их тут? Пока я возился с гравитроном, сюда пролез весь лагерь. И что теперь делать, мать моя пробирка?! И где мой скафандр…»

Он машинально шевельнул руками — нелепая надежда выпутаться и удрать ещё была жива, но теперь руки были спереди, у всех на виду, и его движения вызвали поток ругани и несколько пинков от окружающих «макак». Роб снова попытался угрозами и тычками бластера поднять сармата на ноги, но Гедимин распластался на палубе, расслабив мышцы и сам ощущая себя лужей Би-плазмы. То ли сработали навыки, освоенные в «особом отсеке» Ассархаддона, то ли у людей, истощённых лучевой болезнью, не хватало сил как следует ударить, но боли сармат не чувствовал — разве что порезанные руки сначала ныли, потом начали чесаться, и это было действительно неприятно.

— Эй, Роберт! — из-за поворота выглянул ещё один человек, судя по звуку шагов, обутый в сапоги с твёрдой подошвой. — Сколько вас ещё жда… Эй, чем это вы занимаетесь?

— Смеяться-то не над чем, — угрюмо, но несколько мягче обычного сказал Роб. — Он ни в какую не хочет идти. Зато норовит сбежать. Вот, видишь? Это пятый раз… Берт, глаза разуй!

Гедимин, получив очередной тычок тупым концом копья, удивлённо мигнул. В этот раз он пытался всего лишь повернуть голову и посмотреть на пришельца — выяснить, это самка с хриплым голосом или молодой тонкоголосый самец.

— Ох-хо-хо, — протяжно вздохнул пришедший. Он подошёл ближе и встал над Гедимином. Это всё-таки была самка, стриженная так коротко, что можно было заподозрить её в сарматском происхождении, — но всё-таки чистокровный человек.

— Лихо, — она неожиданно звучно щёлкнула пальцем по одному из витков проволоки. — Вы что, решили ему руки отпилить? Обычной проволоки не было?

Она поймала взгляд сармата, ещё не определившегося, удивиться ему проявлению сочувствия или поморщиться «мартышечьим штучкам», знакомым по рассказам Линкена и какому-то мутному фильму.

— Эй, ты! Почему не хочешь идти? Вы же превосходящая раса, так? Что тебя тащат, как ведро с дерьмом?

«Мартышечьи штучки,» — окончательно определился Гедимин и досадливо сощурился. «А я-то подумал…»

— Развяжи мне ноги, — буркнул он. — Тогда пойду.

— А, вот оно что, — самка переглянулась с Робертом и сделала несколько шагов в сторону. Старик тоже отошёл; теперь оба стояли там, куда смотрел Гедимин, в паре метров от его пяток.

— Берт, сними проволоку, — попросила самка. — Не бойся, не сбежит.

Люди подались к переборкам, выставив вперёд копья. Гедимин пристально следил за человеком, распутывающим проволоку на его щиколотках. Через несколько минут колючий моток был аккуратно отложен в сторону, и кто-то из обитателей ближайшего отсека тут же его прибрал. Гедимин пошевелил пальцами, качнулся вбок, напрягая мышцы спины, и резко распрямился.

Он сам не знал, куда собрался со связанными руками и толпой «макак» вокруг, — но забыл о своём намерении практически мгновенно. Два разряда с двух сторон ударили ему под ноги — в точности между расставленными пальцами, не зацепив кожу, но слегка её опалив. Гедимин, изумлённо мигая, уставился на дымящиеся бластеры в руках старика и самки.