Проект «Геката»

Токацин

«Опять под сканер?» — вяло удивлялся Гедимин, пока его тащили по коридорам. Медики, едва взглянув на Торрегросу, испуганно засуетились. Сармата бросили на дно капсулы, растянув за руки, закрепили на лодыжках и предплечьях браслеты, поперёк живота застегнули обруч. «А он меньше давит, чем в прошлый раз,» — отметил про себя сармат. «Странно. Эту неделю меня кормили.»

— Сержант Юпанки, — задумчиво сказал Торрегроса, встав над распластанным сарматом с непрозрачной ёмкостью в руках, — подал интересную идею. Вы чего-нибудь боитесь, Гедимин?

Сармат мигнул.

— Можете не отвечать, — сказал Торрегроса. — Вы не хотите со мной говорить, я это давно понял. Говорят, кое-чего боится каждый сармат. Может быть, это оно?

Он резким движением наклонил ёмкость над Гедимином, и тот увидел белесую жижу. Она булькала, вздуваясь пузырями, и выпускала во все стороны прозрачные псевдоподии, цепляясь ими за контейнер. Сармат изумлённо мигнул. «Эа-форма?! Откуда…»

Торрегроса наклонил контейнер ещё немного. Жижа пыталась удержаться, но сила тяжести медленно тянула её к Гедимину. Вот капли повисли на нижней кромке… Сармат дёрнулся, пытаясь вывернуться из браслетов. Торрегроса удовлетворённо кивнул.

— Да, это оно.

Он вытряхнул жижу из контейнера. Она выплеснулась на грудь Гедимина, и он закричал. Он чувствовал, как жжёт кожу, и как белесая масса расползается во все стороны, въедаясь в тело. «Эа-форма… эа-формирование… нет!!!»

Медик хлестнул извивающегося сармата по лицу, приводя в чувство. Тот даже не ощутил боли. Приподняв голову, он посмотрел на грудь. Жижа ещё клокотала, вытягивая псевдоподии. Гедимин чувствовал каждую каплю. «Вот и всё. Теперь стану слизью. Мозг выгниет, а я…» — он глухо застонал. «Додумались, «макаки». Теперь всё без толку…»

Медик полил его из шланга, смывая белесые ошмётки. Сармат смотрел на изъеденную кожу, сочащуюся чем-то бесцветным, и тяжело дышал. «Мутация,» — он снова застонал, глядя на Торрегросу с бессильной ненавистью. «Нашли, как поддеть…»

— Sahasu! — выплюнул он человеку в лицо. Тот усмехнулся и ткнул пальцем в покрасневшую кожу.

— Время ещё есть, верно? Можно выжечь заражённое место, — сказал он. — Нейтроны, так? Я не силён в физике, врачам виднее, но ещё два часа у вас есть. Можете напоследок оставить о себе добрую память. Работающие реакторы на космодроме Хуарес… Они там плавятся и иногда взрываются. Остановите их, сеньор Кет. И мы не дадим вам стать лужей слизи.

«Есть время?» — Гедимин недоверчиво посмотрел на Торрегросу, затем на медиков. «Я ещё могу остаться… сарматом?»

— Засеките два часа, — приказал капитан. — Я посижу тут. У нас в Сокорро мало развлечений, сеньор Кет. Скажите, как происходит эта мутация? Правда, что плоть стекает с костей, и остаётся скелет? Или кости тоже размягчаются? А лицо? Говорят, у некоторых мутантов можно увидеть…

Гедимин зашипел, выворачиваясь из браслетов.

— Заткнись, hasu! — он приподнялся на локте, не обращая внимания на врезающиеся браслеты. — Где твои реакторы? Я остановлю их. Я согласен. Убери это!

Капитан молча поднял «руку». Сармата отстегнули от стола, ловко втиснули в комбинезон и развернули к выходу.

— Два часа, — напомнил Торрегроса. — Два реактора. Это «Феникс», большой крейсер. Жаль будет его потерять. Сделайте всё правильно, Гедимин. Меня бы устроило ваше превращение в слизистую лужу. Она, по крайней мере, забавная.

…Этот «Феникс» стоял без присмотра уже месяц. Реакторы глохли, сами запускались, снова стопорились, — и теперь Гедимин смотрел на мониторы и сердито щурился. «Можно остановить,» — думал он. «Тут два твэла на замену. Тут нужна перестановка…»

— На кой вам корабли, тупые макаки? — угрюмо спросил он. — Вы их уже угробили.

Охранник, не отвечая, ткнул его стальной «клешнёй» в правый бок, а когда сармат сложился вдвое, его схватили за плечи. Выпрямившись, он обнаружил, что шею слегка сдавило.

— Во избежание, — пояснил Торрегроса, коротко усмехнувшись. — Теперь отпустите его. Мне вот интересно… После взрыва каждый кусочек будет мутировать отдельно, или они сползутся?

Гедимина передёрнуло. Он украдкой потрогал грудь. Кожу слегка жгло — видимо, эа-клетки протискивались глубже, в кровоток…

Он опустил управляющие стержни, выждал немного и сбросил аварийные, потом подключил защитные поля внутри реактора. Пульсация затухала медленно, неохотно, температура, выросшая до четырёх сотен градусов, не спешила падать. Гедимин включил дополнительные насосы.

— Там часть топлива, — он говорил медленно, подбирая слова попроще. — Она… сплавилась. Стала негодной. Надо убрать её. Иначе будет взрыв.

— Сколько угодно, сеньор Кет, — отозвался Торрегроса. — Вы работаете на нас — мы слушаем вас, как родного отца. Завтра получите скафандр и уберёте всё, что вам не понравится.

Гедимин взглянул на мониторы, довольно хмыкнул и повернулся к капитану.

— Готово.

— Да? — Торрегроса посмотрел на мониторы, затем на потолок. — Да… Отлично. У нас ещё есть время на запуск?

Гедимина передёрнуло.

— Я же сказал — надо менять топливо. Остальные корабли у вас такие же. Ни один нельзя запускать сразу. Все повзрываются.

— Очень простое и понятное объяснение, — сказал Торрегроса. — Видите? Со мной легко говорить, сеньор ядерщик. Все в фургон!

…Вся грудь, от соска до соска, превратилась в один багровый ожог. Сармату ввели анестетики, прикрыли повреждённую кожу повязкой и отвели его в камеру — ту, с двойными матрасами. На столе была еда, но он к ней не притронулся. Он лежал на спине и смотрел, как перед глазами вспыхивают и гаснут зелёные искры. Ему было тошно.

«Сдал,» — он поморщился и резко перевернулся; боль от ожога слегка заглушала другую, глубже, под рёбрами. «Хольгер погиб, ничего не сказал им. А я…»

Он стиснул зубы и сдёрнул край повязки, прижал палец к обожжённой коже. Боль снаружи наконец уравновесила внутреннюю, и под рёбрами временно перестало ныть. Сармат посмотрел на палец, покрытый белесой слизью, и его передёрнуло.

«Эа-клетки. Мёртвые,» — сармат смотрел на слизь, и отвращение в нём боролось с любопытством. «Как Би-плазма. Только пахнут…»