Проект «Геката»
Шрифт:
Когда за дверью загрохотало, и на пороге камеры появился Торрегроса в сопровождении четырёх охранников, Гедимин невольно сжался. Он не боялся побоев, но ему очень не хотелось, чтобы его раскрыли — до того, как каждый сарматский корабль превратится в ядерную мину.
— Рад вас видеть, сеньор Кет! — Торрегроса широко улыбнулся. — Пора на космодром. Ещё пять кораблей ждут вашей руки. Мы проверили вашу работу и остались довольны.
«Как?» — Гедимин с трудом сдержал дрожь. «Сумели запустить?»
Все «Фениксы», с которыми он работал вчера, остались на своих местах. Гедимин не стал спрашивать, как их проверяли, и понадеялся, что ловушки всё ещё там. Его вели к новому кораблю — это был «Ицума-Бет», сильно покорёженный, как и все трофейные корабли. «Только Винстон получил целенький,» — подумал с неожиданной досадой Гедимин. «И сюда не привёл. То ли летает, то ли уже разбился…»
Едва спустившись в реактор, сармат почувствовал прикосновение к левому виску. Теплые волокна дотронулись до кожи и нерешительно замерли. Гедимин, поморщившись, потянулся к шлему, но височных пластин не было. Волокна скользнули по лбу, коснулись век и снова остановились. Отчего-то сармату было не по себе.
— Тихо, — прошептал он, прикасаясь к ближайшему твэлу. — Так надо.
Невидимый бур вонзился в правый висок. Сармат зашипел от боли.
— Не надо говорить с реактором, сеньор Кет, — донеслось из наушников. — Он вам не ответит. Работайте.
— Sahasu, — выдохнул Гедимин, прикладывая ладонь к правому виску. Боль ушла; вместе с ней исчезло и ощущение тепла — невидимые щупальца будто отдёрнулись в испуге. Сармат, сердито щурясь, неловко похлопал по хвостовикам и выпустил коготь. Работа продолжалась.
25 февраля 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро, космодром Хуарес
Это был «Ицума-Бет», десантный корабль, разбитый и раскрошенный едва ли не по самый реактор, — сплющилась даже противоастероидная защита. Реакторный отсек слегка деформировался, но сохранил содержимое — даже сборки не перекосились. Гедимину пришлось немного подтолкнуть их, чтобы вывести из устойчивого положения, — теперь при подъёме управляющих стержней весь реактор складывался от небольшого толчка.
«Странные дела,» — грустно думал сармат, выбираясь из дезактивационной камеры. «Сначала я думал, как заставить это взлететь. Теперь — как взорвать на взлёте. В промежутке — как не взорваться самому. Зачем я вообще в это влез? Ирренций красиво светится? Вот и смотрел бы на фото…»
— Готово, — бросил он, остановившись перед охранниками.
— Отлично, Гедимин, — покивал довольный Торрегроса, указывая на выход. — Снимайте скафандр. Опасная работа на сегодня закончена.
Гедимин удивлённо мигнул. «Ицума-Бет» был третьим по счёту — всего, если считать за три недели, тринадцатым, а сармат чётко помнил, что на космодроме было семнадцать кораблей.
— А остальные? — спросил он. Его уже окружили охранники — двое схватили за руки, один ловко вскрыл скафандр, и броня грохнулась на палубу. Её тут же подобрал четвёртый охранник. Её обычно несли вдвоём и на вытянутых «руках», будто она «фонила» или могла внезапно взорваться.
— Больше работающих реакторов здесь нет, — отозвался Торрегроса. — Вот это меня и смущает, сеньор Кет. Вы отлично сделали одну часть работы. Теперь я попрошу вас сделать другую.
Он замолчал. Охранники уже добрались до открытого шлюза и вышли наружу, на пыльную площадку космодрома. К неподвижному кораблю подогнали мощного робота-уборщика, и он сметал пыль в сторону платформ, откуда уже летели встречные потоки — там тоже работал робот. Пыль, сталкиваясь, клубилась и лезла в нос и глаза. Сармат вспомнил, как сплёвывал рыжую слюну после прошлого выхода на космодром, и сердито сощурился. «Двадцать семь лет, две войны… С этой пылью точно ничего нельзя сделать?!»
— Вот этот корабль, — Торрегроса, развернувшись, показал на «Бет», поставленный на дальнем краю площадки. Над ним висела четвёрка дронов-наблюдателей. Каждый был окружён прозрачным защитным полем — даже дроны глохли и падали от вездесущей пыли.
— Атомный крейсер. Он достался нам с остановленным реактором. Запустите его, сеньор Кет.
Гедимин покачал головой.
Охранники остановились. Торрегроса развернулся вместе с экзоскелетом, хотя мог бы просто переключить мониторы, — он был крайне удивлён.
— Что? Кажется, я плохо вас понял…
— Я не буду этого делать, — медленно, глядя человеку в глаза, проговорил Гедимин. — Так понятно?
По лицу Торрегросы пробежала дрожь.
— Опять за старое, сеньор Кет? У нас ещё много эа-вируса. Я могу повторить…
— У тебя нет эа-вируса, — отозвался Гедимин. — Никогда не было. Таким идиотам его не доверяют. Эти корабли не полетят. Ни один из тех тринадцати. А со мной делай что хочешь.
Единственное, о чём он пожалел в следующую секунду, — это об отсутствии скафандра. Удар по ближайшей конечности и так вышел неплохо — пневмопривод сплющился, «рука» повисла, охранник заорал — но в перчатке сармат не разбил бы себе костяшки. Его швырнули в пыль, пригвоздив к земле разрядами станнеров, и долго пинали с трёх сторон, пока Торрегроса давил на кнопку, управляющую ошейником. Несколько мучительных минут сармат слышал лишь собственный хриплый вой. Потом невидимые буры, превращающие его мозг в кашу, отключились, и Гедимина подняли на ноги.
— Значит, вы догадались, — сказал побагровевший Торрегроса. — Это ничего не значит. Вы запустите все реакторы и почините всё, что успели сломать. Не надейтесь, что я позволю вам умереть хоть на секунду раньше. В камеру!
…Дверь закрылась. Её лязг отдавался в черепе сармата резкой болью. Он сплюнул жёлчь и перевернулся, прижимаясь ноющей спиной к холодному полу. Ток пока не включили — а может, генератор сломался окончательно. Прохлада вернула Гедимина в чувство и слегка уняла боль.
«Зря отказался,» — подумал он, глядя на красные вспышки под веками — открыть глаза не было сил. «Надо было взорвать. Ну ничего, сами взорвут.»
01 марта 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро
«А генератор всё-таки сломался,» — думал Гедимин, поднимаясь на ноги и вытягивая руки к потолку. Ток не включили до сих пор; воды и еды не давали, но и допрашивать не приходили, — сармат три дня спал, и регенерация шла своим чередом. Ссадины уже затянулись, кровоподтёки пожелтели, голова больше не болела. Сармат сосредоточился, пытаясь выстроить в мыслях трёхмерную схему реактора, — мозг выдал несколько несвязных пятен и отключился. Гедимин озадаченно мигнул, повторил попытку, — вспомнить удалось только число топливных сборок. «Отлично,» — криво ухмыльнулся сармат, глядя на своё размытое отражение в металлической стене. «Лучшего и желать нельзя. «Макаки» всё-таки выжгли мне мозг. Теперь никаких реакторов. Ни под пытками, ни по своей воле. Всё…»