Проект «Геката»
Шрифт:
— Не забывайся, Лиск, — хмуро сказал тот, садясь в кресло. — Я — такой же участник всех ваших проектов, как Джед.
— Гедимин, — недобро сощурился на него Линкен. — Так тяжело выучить семь букв?
Ремонтник облокотился на кольцеобразный стол и угрюмо посмотрел на обоих сарматов.
— Расскажи про Ириен.
Линкен досадливо поморщился.
— С Ириеном ничего нового. Закрытая планета, запрещённый металл, патрульная эскадра… Если бы я мог подогнать к ней крейсер, дело пошло бы бодрее, но в портал он не лезет. Обычно высылаю пару истребителей и рудовоз. Патруль отвлекается на ракеты и пальбу, рудовоз ныряет в атмосферу и летит обратно. Только вот мои шутки мианийцам уже приелись, и однажды на нырке нас всех прихватят. А крейсер в портал не пролезает. Мы вчетвером думали — может, ракетой его расширить?
Гедимин мигнул.
— Всё та же проблема с прожигателем?
«А я так и не поставил опыты с мембраной,» — с досадой подумал он. «Ведь есть же лаборатория! Откачать воздух, прожечь пару порталов, замерить…»
Линкен пожал плечами.
— Эта перегородка… Видимо, ей мы тоже надоели. Хильдир говорит, что порталы с каждым месяцем всё уже и уже. Скоро даже истребитель не пролезет.
— Скверно, — буркнул Гедимин. — И ты ещё сказал — из десяти килограммов получится двадцать ракет? Значит, критическая масса сейчас…
Линкен снова пожал плечами.
— Хильдир говорит — четыреста двадцать, но я беру с запасом.
— И это для «лунника», — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь. — Видимо, «кагет» теперь…
— До Кагета не добраться, — перебил его Линкен. — Да и незачем. Пока там досверлишься до руды, тридцать раз пристрелят.
В рубку вошли двое солдат с контейнерами, тщательно обёрнутыми защитным полем. Линкен, спохватившись, достал из «кармана» небольшую, но тяжёлую коробку.
— Ипрон и кеззий. Немного, но что есть.
— Сколько здесь? — Кенен, оживившись, подошёл к контейнерам. — Это плутоний?
— В этот раз мало, — сказал Линкен. — Девять килограмм. Ещё полкило серебра — говорят, оно вам нужно. Зато надрали урановых пластин — тонны три, обеднённый, сложили в трюме. Надо?
Гедимин кивнул.
— Тебе не попадался ферк?
Линкен задумался.
— Есть немного в корабельных запасах, — сказал он. — Роторы, бывает, трескаются…
— Тогда не надо, — качнул головой Гедимин. — Но если найдёшь…
Линкен хмыкнул.
— Ферк — редкое ископаемое. Разве что… — он ненадолго задумался, и на лицо выползла недобрая ухмылка. — Протащить бы крейсер сквозь портал…
Гедимин положил ладонь на его кулак.
— Дай мне время на опыты. К маю, если всё пойдёт как надо, сделаю тебе новый прожигатель.
Линкен мигнул.
— Справишься? Тебе же выжгли всё…
Гедимин поморщился.
— Не выжгли бы — уже бы сделал. Поищи обсидиан. Он должен быть на вулканических планетах. Возможно, там, где звезда растёт, и приливные силы…
Взрывник хлопнул его по плечу.
— Что-нибудь найдём, атомщик.
…Они возвращались на корабль, обвешанные контейнерами, — Гедимин нёс три центнера обеднённого урана, плутоний и серебро, Кенен шёл налегке, на ощупь вычисляя расстояние до люка. Ремонтник, сгрузив всё в герметичном отсеке и выложив плутоний в охлаждаемую цистерну, забрал серебро, кеззий и ипрон и пошёл было в цех, но Кенен поймал его за локоть.
— На какие там опыты тебе нужно время?
— Прожиг, — ответил Гедимин. — Надо изучить свойства мембраны…
— Прожиг, — повторил за ним Кенен. — Тот самый, что при неудаче заменяет собой небольшой «Теггар»?
Гедимин озадаченно посмотрел на него.
— Я знаю, как проводить прожиг, — недовольно сказал он, догадавшись, что Кенен совсем не рад будущим экспериментам. Командир базы хмыкнул.
— Ты много чего знаешь, Джед. Критическую массу ирренция, например…
Гедимин едва заметно вздрогнул.
— Говори прямо, — угрюмо сказал он. — Что не так?
— Мне корабль жалко, Джед, — тяжело вздохнул Кенен. — Иди-ка со своими экспериментами… куда-нибудь из этого кратера. Мы на днях едем в Бэрд за субстратом, включу тебя в экспедицию.
…Флия, недавно вылитая в форму, ещё не остыла и просвечивала сквозь полупрозрачные стенки алым с рыжеватым отливом. Литейная станция тихо шипела под воздушными потоками — после такого сильного нагрева её следовало охлаждать медленно. Гедимин раскатывал ипрон, то и дело останавливаясь и замеряя толщину листа; всё, что тоньше полумиллиметра, у него начинало рваться, и тут надо было уступить место Иджесу. Пока Иджес сидел рядом, на пустом месте у литейной станции, поглядывая на термодатчики и баюкая на ладони шаровидный дрон.
— Так говоришь, твои прожигатели стали работать ещё хуже? Хуже, чем во время войны? — спросил он, дождавшись, когда Гедимин закончит измерения и запустит станок. — Может, Лиск сломал реактор?
Сармат качнул головой.
— Я бы заметил. Что-то меняет свойства. Либо ирренций, либо мембрана. Если ирренций… — он задумчиво сузил глаза. — Тогда и реактор работал бы не так. Или вообще остановился бы. А мембрана… Мы так и не изучили её на «Гекате».
— Значит, вы сломали мембрану, — Иджес едва заметно поёжился. — Может, оставить её в покое?
Гедимин вздохнул.
— Линкен застрял в чужой галактике. А я так и не сделал нормальный реактор. Всего-то и надо было — каких-то два года не лезть в идиотскую войну…
Он остановил станок и снова измерил толщину листа. Ипрон незаметно раскатался до четверти миллиметра. Удивившись, что лист до сих пор цел, сармат отошёл от механизма и кивнул Иджесу. Литейная станция (а тем более — слиток флии) до сих пор не остыла, и металл дышал жаром. Гедимин достал чертёж нового твэла и сверился с ним. Конечно, работать с ирренцием в присутствии Иджеса он не стал бы, но топливные таблетки нового образца уже проходили отжиг в паре метров от сарматов, за непрозрачным защитным полем, — Иджес их не видел, а дозиметры не чувствовали. «Эти твэлы вчетверо тяжелее старых,» — думал Гедимин. «Из-за внешнего слоя… Надеюсь, реакцию он не загасит. У «лунника» омикрон-поток сильнее…»