Проект ИКАР. Накануне закрытой беты
Шрифт:
— Будешь? — протянул ей бурдючок с вином, — но только придется из горла, тут уж извини, не запасся стаканами.
— Ерунда, — Майка приняла вино, — мы не на светском рауте.
— И да, брал что попроще, — развел руками.
— Рус, хватит извиняться, — девушка взяла предложенную полоску сушеного мяса, вернула бурдюк, — ты какой-то странный. Иногда ведешь себя как нормальный парень, простой и откровенный, а иногда...
Покачала головой.
— Знаешь, что мне в тебе нравится? — спросила неожиданно.
Я немного опешил.
— Ну-у-у... Я не пристаю...
Майка расхохоталась.
— Блин, ну какой же ты... — она утерла выступившие слезы, — нет. Не это. Мне нравится, что ты не боишься показать, что чего-то не знаешь или не умеешь. Понимаешь, насмотрелась я, на «ветеранов» ФанВирта.
— Так я же... — я перестал жевать, — я же тоже косячил из-за того, что полагался на прошлый опыт.
— Это не то! Вот когда тебе с пеной у рта доказывают, что махи тренировать не надо, стартовать надо не так, парить надо не так... — она откинулась на камень, уставилась в небо, — был у меня ученичек, до тебя. Тоже задвигал про то, какой он опытный, что не первый тест у него, что и там он достиг, и там он превзошел, и уровень у него был за сотку... Короче, говорю ему: тренируем махи. А он — это все фигня, разбивать обучение по элементам глупость, надо сразу все в комплексе: прыгнул, полетел, замахал...
— И что?
— Что-что, — передразнила Майка, — хватило на три дня и слился. Зато как в столовке выступал! И учим мы не так, и летаем неправильно, а он кучу наставлений и руководств проштудировал, и сам он чуть ли не бывший летчик... — Она вздохнула, — Саша говорит, написал потом портянку на три листа руководству теста, дескать и раса дурацкая, и идея провальная, в общем — играть за икаров никто не будет. Вот так...
Девушка опять замолчала, задумчиво разглядывая проплывающие над нами облачка.
— А еще ты старательный. — добавила Майка, через некоторое время.
— В смысле?
Она полуобернулась ко мне, облокотилась на руку.
— Знаешь Рус, ты первый на моей памяти, кто даже не пытался полазить по округе, поскриниться на обрыве, или у башни. Ты второй день, только и делаешь, что занимаешься. У нас даже братья, или Борисыч, уж на что жадные до полета, и то находят время в столовке языками потереть. Хотя... — она задумалась, — был тут еще один, тоже как ты, мало с кем общался, только и делал что летал. Правда давно уже куда-то пропал.
— Я не пропаду... По крайней мере, пока не полечу. Будет у тебя полетевший ученик в зачете.
— Посмотрим, — она снова откинулась спиной на камень, уставилась в небо, — а то наши говорят видели тебя с телами. Ну, думаю, и этот слился.
— Вот, кстати, — я оживился, — ты обещала рассказать про эти самые «тела». Это кто?
— Обещала? — посмотрела удивленно, — Не помню такого. А хотя... — махнула рукой, — тела, это те ребята, которые оккупировали правую половину столовки.
— ???
— Не таращи так глаза, тебе не идет. Это мы их так называем: «тела с крыльями», — пожала плечами, — все же очевидно — крылья есть, но не икары.
— В смысле, не икары? — я даже жевать перестал. Правда через секунду спохватился, что сижу с разинутым ртом, с куском не пережёванного сыра, — Я же видел, они летают.
— Летают, — нехотя подтвердила наставница, — только в утреннем или вечернем молоке, да и то, только чтоб норму выполнить.
— Не фига не понял, — честно сознался я.
— А чего тут понимать? Норму не сделают — выгонят из теста, вот и налетывают часы тогда, когда воздух спокойный. Утром, пока солнце не поднялось, и не прогрело площадь, и вечером, когда прогрев уже закончился воздух удивительно спокойный. Динамик ровный-ровный, ни тебе порывов, ни пузырей. Такой воздух и называют молоком.
— Ясно, — хоть яснее не стало, но демонстрировать и дальше невежественность почему-то не захотелось. Потом или у Феникса, или у Сапсана разузнаю.
— Ну что, отдохнул? — Майка поднялась на ноги, потянулась словно кошка и пару раз взмахнула крыльями, — летать так с тобой тут разучишься.
Я тоже поднялся, смахнул в мешок оставшуюся снедь.
— Да, восстановился.
— Тогда продолжаем. И пожалуйста, вспомни все, что я тебе говорила по поводу полета.
— Слушаю команды, исправляю крен без фанатизма, — я начал загибать пальцы, — борюсь до конца, и ...
— И не бьешься, — кивнула девушка.
А потом у меня получилось. Даже как-то буднично.
Я прыгнул, воздух подхватил под крылья, земля побежала где-то внизу, на периферии взгляда. Смотрел вперед, слушал Майку, пару раз она кричала «право-лево», я компенсировал небольшим, почти незаметным полувзмахом.
И все! Все!!! Горизонт никуда не заваливался, земля приближалась, но не так, как в прошлые разы. Она просто поднималась ко мне, как на лифте, а потом приблизилась настолько, что ноги чиркнули по траве, и я побежал, гася скорость.
Остановился... Не может быть! Повернулся к Майке, поднял на нее не верящий взгляд.
— Русик, ты молодчина! Поздравляю!
Светящаяся от радости девушка подбежала ко мне, обняла, прижимаясь всем телом. На секунду почувствовал ее тугую грудь, тонкие руки обхватили плечи... Отпрянула, подняла руку ладонью вперед. Я хлопнул своей в ее ладонь.
— Спасибо. Я же летел?
— Конечно!
— Офигеть...
Перед моими глазами снова побежала земля, я вновь ощутил себя в воздухе, даже почувствовал напряжение в крыльях.
— Ну как тебе? Что почувствовал? Как ощущения?
Я оторвал взгляд от земли под ногами, куда неосознанно уставился, проваливаясь в свежие воспоминания, растерянно взглянул Майке в лицо.
— Не понял. — покачал головой, — Ничего не понял. Прыгнул, полетел, приземлился... Все...
Действительно, я скорее умом понимал, что у меня получилось, но какого-то «вау-эффекта», какого-нибудь опьянения победой не было.