Проект «Индиго»
Шрифт:
У нас с Эдиком взаимная нелюбовь. Причина простая – он тот еще бабник. А я таких на дух не переношу.
Каких-то год-полтора назад, когда Кристина нас только познакомила и вышла в магазин, он начал ко мне приставать. Получил звонкую пощечину. Потом надулся от обиды и попросил ничего не рассказывать Крис. Слово я сдержала, но пообещала, что если при мне что-то подобное повторится, он лишится своего детородного органа. После этого случая Эдик при мне ни разу не прокололся, наверное, поверил.
До сих пор не понимаю,
Крис носится с ним, как с маленьким, все верит, что он ищет работу. Наивная. Да я заходила как-то к ним. Он, не переставая, рубится в компьютерные игры. А как только у Кристины хватает сил ему что-то высказать, начинает закатывать истерику, мол, она его не любит, а он изо всех сил ищет работу. А то, что ему еще никто не ответил, так это они плохие, а он вообще ангел во плоти.
Меня тошнит от их отношений. Она души в нем не чает, а он пользуется ей, как прислугой. Мне бы не лезть в это. Но однажды сил промолчать не хватило, и я все высказала Кристине. Та только обиделась на меня и около недели дулась и не разговаривала. Наверное, опять Эдик насоветовал. Больше я ей ничего не говорила. Сама теперь пусть решает, не маленькая.
И вот мы тащимся в школу-интернат. Почти всю дорогу в автобусе Эдик не переставая ноет, что мы теряем время впустую, что все равно ничего я там не найду, и материала на статью не хватит. Конечно, лучше бы он продолжал сидеть дома и бездумно пялиться в экран компьютера.
В двенадцать часов дня мы стоим у школьной калитки. Дергаю ее. Закрыто.
– Отойди, – фыркает Эдик и несколько раз с усилием тянет на себя, затем толкает. И соглашается. – Действительно, заперто.
Раздраженно закатываю глаза, но молчу – обещала Крис, что не буду цепляться. Вместо этого набираю номер Иннокентия и жду, когда мужчина подойдет к телефону.
– Алло?
– Здравствуйте, Иннокентий Алексеевич, это я – Клео, мы с вами созванивались пару дней назад. Я статью собираюсь написать. Вы нам не откроете?
– Совсем забыл про вас. Подождите. Сейчас пошлю кого-нибудь.
Несколько минут мы стоим в полной тишине около старого ржавого забора.
– У меня от этого места мурашки по коже, – признается Крис, и я с ней полностью согласна.
Обветшалое здание, пожухлые клумбы, на которых ничего давно не растет.
Дверь школы открывается, и к нам по дорожке спешит мальчик лет шести-семи. На нем отутюженная форма, лакированные ботиночки. Выглядит как обычный школьник. Только у меня волоски на руках дыбом встают при взгляде на этого ребенка.
– Разве,
– Спокойно, детишки, я вас защищу, – бойко говорю я, рукой отбрасывая назад темные волосы.
– Проходите, – взгляд мальчика пригвождает меня к месту. Этот ребенок кажется слишком взрослым для своего возраста. Темно-синие глаза смотрят куда-то вглубь меня, словно рентгеновский луч, просвечивают все тело, сканируют.
– Можно я тут постою? – тихо шепчет Эдик, прижимаясь к Кристине.
– Нет, милый, мы все идем, я не просто так выслушивала твое нытье весь путь, – говорю ему, и первым заталкиваю на территорию школы.
– Тебе сколько лет? – улыбаясь, интересуется Крис у паренька, шагающего рядом с нами.
– Шесть, – кратко отвечает он, больше ни о чем не распространяясь.
– А нам сказали, что школа закрыта. Что же ты тогда здесь делаешь? – Кристина все пыталась наладить разговор с этим странным мальчиком, от которого и мне, и Эдику хочется держаться как можно дальше.
– Они думали, что если прекратят ее финансировать, все развалится. А мы перестанем собираться группами и постигать науки. Глупые, глупые люди. Они боятся нас, поэтому не хотят, чтобы эта школа существовала. Но мы все равно здесь. Все рано или поздно оказываются на этом пороге. Даже если не хотят, все равно приходят. Тебе вот тоже пришлось вернуться, – мальчик снова сканирует меня своим взглядом.
Дрожь пробегает по всему телу. Теперь я почти уверена, что ехать сюда не стоило. Жуткое место. Жуткий мальчик, говорящий странные вещи. Что значат его слова?
– Не была я здесь, что ты выдумываешь? – бормочу тихо, но он все равно слышит.
Мы подходим к металлическим дверям школы.
– Не ври хотя бы сама себе. Да и вообще, глупо врать тем, кто и так знает правду.
Меня начинает это пугать. А когда меня пугают, я злюсь. Такая вот защитная реакция. Сажусь на корточки и грубо хватаю мальчишку за плечи.
– Хватит говорить ерунду. Я пришла написать статью, маленькая ты балаболка.
– Эй, Клео, ты чего? Отпусти мальчишку, – тяжелая рука Эдика ложится мне на плечо.
– Отстань! – рычу я, оборачиваясь к парню подруги. Тот отшатывается назад, словно я собралась откусить ему пальцы.
– Девушка, ваш друг прав, не могли бы вы отпустить моего ученика? – на пороге стоит, опираясь на трость, мужчина лет шестидесяти. Самая запоминающаяся деталь в его внешности – пышные, ныне седые, усы.