Проект Ворожея
Шрифт:
Не успел еще и чайник вскипеть, а Василий уже оправдал мою в него веру.
– Девочка была зарегистрирована в одном сервисе обмена быстрыми сообщениями, – пробухтел он, не поднимая носа от экрана. – Странно.
– Что странного? – не понял я.
– Ни соцсетей? Ни СМС-переписки? – уточнила Влада. М-дя, очевидно, я один тут в этих вопросах отсталый. Сразу ощутил себя существом из прошлого. Одна радость – всякие раритеты с годами только растут в цене.
– Не-а, – дернул себя за чуб парень. – В списке контактов единственный номер. Вообще это какой-то телефон для общения с одним абонентом, который на данный момент в сети уже не обслуживается. Сто пудов симка была левая и владельца не отследить. Сообщения все до единого подчищены.
– То есть нам он совершенно бесполезен? – настроение резко поползло с гадкого к совершенно отвратительному.
– Лично вам, конечно, шеф, бесполезен, – ехидно сверкнул на меня Василий одним глазом, продолжая стремительно колдовать над телефоном. – А кое-кто тут не только сейчас переписку вытащит из облака, но и при наличии под рукой принтера еще и распечатает ее для умеющих читать только с бумажных носителей динозавров!
Вот ведь гаденыш!
– Слышь, ты, новая ступень эволюции, пошевеливайся, потому как динозавр ничего не жрамши с утра, и если станешь копаться, откусит этому кому-то башку, – беззлобно пригрозил я, пока Агафонов и Влада безуспешно пытались скрыть улыбки.
– А разве это законно? – решил сумничать лейтенант, за что заработал от меня убийственный взгляд и смутился. – Ну, нужен же типа ордер и все такое.
Вот напрасно он влез, напрасно, потому как мне ой как нужно на кого-то вызвериться за весь этот поганый день.
– Лейтенант Агафонов, «типа ордер» я получу, но позже, – у меня прямо-таки в горле першило наорать на него и ткнуть носом в то, что преступникам всякие ордера без надобности и что сколько раз на моем веку терялось жизненно важное время и сведения из-за всяких проволочек и соблюдения процедур. – Учитывая степень бюрократии и поворотливость нашей системы, даже, может, много позже. А пока смогу работать с тем, что мне сейчас добудет наш умненький Васятка! Хочешь пойти на меня рапорт накатать за нарушение законных методов ведения следствия?
– Нет, – тут же окончательно стушевался парень и взглянул на Владу, словно ища защиты от такого злобного меня. – Просто к слову пришлось. Пойдемте, я покажу, где принтер.
Вот говорю же – неправильно Никита подчиненных воспитывает! Чуть голос повысишь – они уже едва не в слезы! То ли дело нас и нагнет в любую позу начальство, и поимеет во все дыхательные и пихательные, а мы только крепчаем и позитивнее на жизнь смотрим!
Получив спустя полчаса от Василия приличных объемов распечатку, обрисовал ему задачу и дал пару дней на опрос местного молодняка. Усевшись в свою старушку, почувствовал себя уже наполовину дома. Сразу в носу защекотало от воспоминания о тех уютных запахах, которые появились в моей квартире благодаря Владе, и захотелось мотануть вприпрыжку впереди машины, закрыться вдвоем, вырубить телефоны и провести вечер, развалившись бок о бок на диване перед телеком, позволив себе не думать ни о чем случившемся сегодня и наслаждаясь ненапрягающим молчанием. Влада села за руль, тщательно пристегнула нас обоих, не обращая внимание на мое недовольное бормотание, и завела двигатель. Естественно, включать радио в этот раз ни у кого рука не потянулась. Ехать же, слушая только жалобный скрип и скрежет моей старушки на местных колдобинах, было невыносимо, поэтому я развернул распечатку переписки Киселевой Екатерины с неизвестным и стал читать вслух.
ГЛАВА 29
Экзорцист провел подрагивающими пальцами по холодному оконному стеклу, стремясь хоть как-то справиться с охватившим его нервным возбуждением. Приемный покой больницы был заполнен снующими туда-сюда людьми, обычными мирянами, понятия не имеющими, кто находится сейчас рядом с ними. Его Пятая Зараженная, его ответственность перед этим миром, его цель, которая нашла его сама. Люди, бросающие на нее беглые взгляды, видели лишь обманку, потому что были незрячими. За этой бледной кожей, острыми скулами, хрупкими плечами, тонкими запястьями скрывалась порочная сила настолько огромная, что захватила почти все пространство внутри. И никто ее не видел, не замечал, только он. Потому что в том и есть его предназначение – узреть Зараженных и спасти их от бремени, терзавшего нещадно своего носителя, того самого, которое невежды и глупцы смели именовать даром.
Мускулы Экзорциста сводило от напряжения, ненасытная потребность действовать немедленно сжигала изнутри, прогрызая в груди болезненную темную дыру, но сознание оставалось достаточно ясным, чтобы отдавать себе отчет в том, что он не готов. Не тогда, когда он лишился помощи личного Пса, которому пришла пора обратиться в свободного Зверя. Отныне каждый из них сам по себе. Путь Экзорциста был дорогой исцелителя, живущего ради спасения человечности тех, кому никто, кроме него, помочь не может и не хочет, ибо они бесчувственны к страданиям Зараженных. Зверь же, испробовав первой крови, будет заботиться отныне лишь об удовлетворении личного голода. Возможно, кто-то, не видящий все верно, сказал бы, что стоило убить Пса, переродившегося в Зверя, ведь больше тот не мог быть полезен. Но Экзорцист не был убийцей, он лекарь, и отныне бывший верный помощник не его забота.
Пересилив себя, он отошел от окна в тот момент, когда через приемный покой к его Пятой стремительно подошел мужчина и, подняв ее на ноги, буквально присосался своим ртом к губам, заставив Экзорциста одновременно содрогнуться от отвращения и вскипеть от негодования. Он видел этого похотливого идиота и раньше и успел узнать, кто он. Полицейский, занимающийся его «делом». Экзорцист презрительно фыркнул. Единственный, кто тут и занят делом, так это он сам. Безмозглый мент, как и все эти ему подобные так называемые служители закона были лишь помехой в его и без того нелегком труде. Что мог знать закон о Зараженных? Чем он мог им помочь? Они все стремились остановить его. Его – того, кто давал несчастным, поврежденным порочным даром, шанс на новое перерождение и на этот раз без бремени, превращавшего их жизнь в страдание. Это он, Экзорцист, вбирал в себя всю скверну Заражения и носил ее внутри, чтобы она не могла больше вернуться и найти новую мишень. Разве его труд и без всех этих полицейских с их законом недостаточно тяжел? Так нет же, еще путаются под ногами, вместо того чтобы с благодарностью принимать результаты, вынуждают скрываться, ухищряться, изыскивая способы нести исцеление, скрываясь, будто он преступник. За что ему эти трудности? Возможно, ему стоило как-то громче заявить о себе, о своих целях? Найти больше последователей, бескорыстных помощников, которые постигнут величие его миссии. Нет, не пристало ему роптать на препятствия и искать славы и облегчения с ней! Если в его работу вторгнутся другие, то извратят ее смысл и уничтожат значимость. Люди всегда так делают, потому что слепы, невежественны, а еще бесконечно ленивы и жестоки. Они ищут легких путей или выбирают ошибочные методы, а когда ничего не добиваются, срываются во зло, пытаясь за разрушением скрыть то, какие они жалкие неудачники. Точно как его отец, так никогда и не раскаявшийся в своих ошибках и в том, что вся его жестокость была никчемной, бесполезной. Как хорошо, что он не пошел по его стопам и ему открылся собственный путь.
Пятая вышла на больничную парковку вместе с ментом-помехой, вцепившимся в ее руку, будто никогда не собирался ее больше отпускать. Слепой, глухой, примитивный самец, пытающийся продемонстрировать свои первобытные права собственника на его Зараженную. Кретин, она давно принадлежит ему, Экзорцисту, и этого не изменить никаким жалким заявлением о физическом обладании! Пятая стала его ответственностью, его пациенткой без права отказаться от исцеления еще в момент своего появления на свет с этим темным секретом внутри, пусть даже и впервые Экзорцист сумел рассмотреть ее той ночью, когда она бросилась вслед за ним по темной деревенской улице, не разбирая дороги и утопая в грязи. От этого воспоминания судорога острого наслаждения пронзила его от головы до пяток, снова напоминая, насколько особенной была Пятая. Она видела его, видела и ощущала, как никто прежде до нее. И она сама стремилась к нему, неслась навстречу, словно одурманенная, неодолимо притянутая тем, что только он мог ей даровать. Очищение, после которого у нее наконец появится надежда на будущее без темного бремени. И очень скоро он даст ей все это.
Пятая завертела головой, высматривая кого-то на парковке. Нет, не кого-то. Его одного. И от того, как она снова проявила такое нетерпение и нужду в нем, Экзорцист почувствовал новую волну пронзительного трепета, но тут же накатил невесть откуда взявшийся страх. Ее Заражение было таким сильным. Прежде ему не приходилось сталкиваться с подобной мощью. Она была такой огромной, что Экзорцист невольно поддавался восхищению перед чем-то настолько масштабным. А это плохо, очень плохо. А что, если… Если он не сможет поглотить его за один раз? Что, если он потерпит поражение?
Экзорцист потряс головой, шагая подальше от Пятой и ее влияния. Это, конечно же, ухищрения Заражения. Оно пытается напугать его, поколебать решимость и уверенность в собственных силах и правильности выбранного пути. Но он не поддастся! Он – Экзорцист, он – единственная надежда для души Пятой, и он не может подвести ее.
Все, что нужно, это лучше подготовиться. Найти место, новое и надежное, где он сможет проводить с Пятой много времени, если ее избавление затянется. А еще, скорее всего, ему нужно найти сначала еще одну Зараженную, попроще, не такую сильную, как эта, и провести очищение, чтобы убедиться, что ему не нужно сомневаться в своих силах и что он полностью готов столкнуться с Пятой.