Профессорятник
Шрифт:
Чудовищными темпами «клоповое племя» распространяется в России, причем столица Федерации является одновременно уже и клоповой столицей. По оценкам Роспотребнадзора, клопы уже стали самыми частыми домашними насекомыми-паразитами в стране, победив муравьев и тараканов (какая-то американская газета остроумно заметила: «поблагодарите Бога, что тараканы не пьют кровы>). Всезнающие «эксперты» объясняют триумфальное шествие клопов по России нелегальной эмиграцией из стран Средней Азии, когда гастарбайтеры привозят в своих вещах клопов в качестве «бесплатных» сувениров. Все может быть, но ведь о «санкциях» на ввоз клопов из США и Канады в Россию, кажется, также никто не объявлял.
Перейдем, однако, к главной фишке нашего
Увы, уже первые три дня пребывания в римском отеле «Лацио» были омрачены непредвиденными переживаниями. Как вскоре выяснилось, ежедневная смена белья в трехзвездочном отеле была связана вовсе не с высоким уровнем обслуживания, а с желанием скрыть результаты «набегов» ночных хищников. Наташа уже тогда обнаружила на шее пару красных пятнышек, сопровождавшихся зудом, но их природу, поняла только при общении с другими туристами.
Но, иначе, чем кошмаром, проживание в одном из отелей Флоренции, назвать трудно. Сам город на реке Арно, в прошлом — центр Флорентийской республики, столица герцогов Медичи и Итальянского королевства — восхитителен. По словам девушки, хотелось декламировать стихи Тютчева: «Сияет солнце, воды блещут, // На всем улыбка, жизнь во всем, // Деревья радостно трепещут, // Купаясь в небе голубом». Но было не до декламаций! После первой же ночевки на руках, ногах, шее, лице, плечах появились множественные розовые пятна и целые «дорожки» из укусов. Наличие кровососов в отеле со всей очевидностью выдавали и кровавые «вампирские» ферменты на наволочках и простынях, да и специфический, крайне неприятный запах, оставленный их железами (тем самым, покусанная убедилась в глубочайшем смысле известной поговорки «мал клоп, да вонюч»). Все три ночи, проведенные во флорентийском трехзвездочном отеле, напугали Наташу до смерти, особенно после того, как в компьютере вычитала, что клопы могут не только провоцировать аллергические реакции, но и явиться возбудителями вирусного гепатита, чумы, лихорадки и т. д. В общем: помилуй, мя, Господи!
(Есть мнение, что повышенная концентрация клопов во Флоренции некоторым образом связана с еще большей концентрацией вездесущих цыган, которые усердно поддерживают средневековую итальянскую атмосферу веселого балагана. Недавно газеты писали о летнем отключении флорентийских фонтанов из-за пагубной привычки цыган мыться в их водах вместе с многочисленными отпрысками и попадания мыльной пены в гидравлические системы, вследствие чего последние просто выходили из строя. Кто знает: вот если бы флорентийские фонтаны не «ломались», тогда, может быть, и клопов было бы меньше?).
Между тем, плоские розовые пятна на теле «расплывались» с каждым часом, становились все больше и, главное, начинали нестерпимо зудеть и чесаться. Короче, флорентийские клопы отравили все впечатление от прекрасной страны и заставили Наташу по возвращению домой думать не об итальянских красотах, а о том, как бы продезинфицировать все вещи, чтобы эти твари, возможно, привезенные в чемодане, не поселились петербургской квартире.
Но и это еще не все.
Буквально на следующий — довольно жаркий день, спустившись в петербургскую подземку с оголенными руками и шеей, девушка стала замечать, как некоторые пассажиры не только с опаской поглядывают не нее, но и шарахаются в сторону, как от прокаженной, заметив на ее теле розовые пятна и «дорожки» из укусов.
.. .«Бывали мы в Италии, где воздух голубой // И там глаза матросские туманились тоской» — так пелось в одной песне. Глаза Натальи «туманились» от обиды на неудачное посещение прекрасной страны, от досады за «профуканные» деньги, наконец, от подозрительных взглядов своего сердцееда.
Р. S.
Надо заметить, что отечественные географы и геоэкологи остаются глухи к «стонам народа» от клопъих укусов, и это несмотря на то, что на ежегодных международных энтомологических конференциях «Вредные организмы в урбанизированных биоценозах» число докладов на эту телу стремительно растет. Конечно, интерес географа состоит не столько в том, почему постельные клопы исчезли лет на сорок лет, а затем вновь распространились в конце 1990-х, сколько в исследовании роли природного фактора в распространении полужесткокрылого «гнуса», в изучении его миграций по земле-матушке, в анализе клопа как объекта медицинской географии. Автор всерьез задумался над тем, не заинтересовать ли данной темой очередного аспиранта, внеся тем самым посильный вклад в решение «проблемы века»?
74. СЛЕПАЯ МЕСТЬ РАЗЖАЛОВАННОГО СЕРЖАНТА
Можно лишь поражаться, с каким остервенением в смутные 90-е гг. либеральные СМИ шельмовали сохранявшуюся «коммунистическую бюрократию» (она же «партократия» и «номенклатура»). Многие тогда смекнули, что «интеллигентская слюна» щедро расходовалась лишь затем, чтобы расчистить дорогу для новой номенклатуры, которая умело позаботилась о своей идеологической масти и быстро расчистила место у доходного «корыта».
Разложение государственных институтов шло по всем направлениям. Особенно печальной стала участь армии. Проблема неуставных отношений («дедовщины») с финансовой помощью заокеанского «обкома» была раздута просто до космических масштабов с тем, чтобы скомпрометировать и деморализовать российскую армию, чтобы армейский офицер ассоциировался с «козлом», пьяницей, «сапогом» и т. д. Ведь простому человеку часто невдомек, что в любом герметически закупоренном мужском коллективе всегда возникают иерархические отношения, что элементы «дедовщины» имеются даже в элитных аристократических военных заведениях Запада, особенно в условиях «мирного безделья». Нет, автор не за «дедовщину», а о ловком диверсионном трюке, проделанном ЦРУ. (Кстати, наш сын Игорь, в те времена честно отслуживший в армии 2 года, особых проявлений дедовщины так и не заметил).
Впрочем, наш сюжет не имеет прямого отношения к слому морального духа в горбачевско-ельцинской армии. Он завязан на молодом человеке, как потом выяснилось, недавно демобилизованном солдате, с которым судьба однажды случайно свела меня на станции «Технологический институт» Санкт-Петербургского метро. На моих глазах три, вероятно, командированных полковника (с большими кейсами) обратились к нему с просьбой помочь сориентироваться, чтобы добраться до станции «Автово». Каково же было мое удивление, когда он буквально заставил их запрыгнуть в уходящий состав совершенно в противоположном направлении, посоветовав сойти на последней станции — «Просвещение».
— Что же вы городите, молодой человек, — возмутился я, — зачем умышленно дезоринтировали служивых людей, небось, гостей нашего города. Чего такого плохого они вам сделали? Они же не какие-то там пацаны, чтобы гонять их понарошке. Неизвестно, сколько лет вы живете в Петербурге, но, это безобразие, это не в наших традициях — назидал я.
— Послушайте: не вывихивайте мне мозги, — парировал молодой человек — лицо его выражало гнев и ярость, а глаза заволакивались петушиной пленкой. В армии я был на лучшем счету и дослужился до звания «старший сержант», был заместителем командира взвода. Но перед демобилизацией меня разжаловали до рядового за стычку с негодяем-подполковником, который нахально приставал к моей невесте, иногда навещавшей меня. Вот я и невзлюбил это племя, так им и надо — «развратным злодеям». Нехай канают с моих глаз хоть на край света.