Прогрессор поневоле
Шрифт:
— Тогда нам и правда нужно очередное чудо, мой царь.
Мы замолчали и я приказал править колесницу в лагерь. Вчера под большой охраной я отправил обратно в поместье всех своих наложниц, вместе с большей частью выкупа, так что Менхеперресенеб и Меримаат были правы. Войск и главное колесниц у нас теперь стало даже меньше, чем было в начале похода. Не говорить же о том, что чуть больше тысячи чернокожих новобранцев, которых ещё учить и учить, сильно нас усилили.
Вечером по тревоге лагерь подняли прибывшие разведчики Менхеперресенеба.
— Мой царь.
— Что случилось? — я огляделся кругом, видя, как центурионы строят легион.
— В Дебод прибыло подкрепление, мой царь, — сухо ответил он, — тысяча воинов сейчас входят в его ворота.
— Это всё, что прибыло? — нахмурился я.
— К сожалению нет мой царь, ещё пять тысяч двигаются сейчас в нашу сторону и будут здесь через пару дней.
— Решили, что им по силам будет откинуть нас после ухода каравана с ценностями и части войска, — сразу понял я.
Менхеперресенеб промолчал, да что говорить и так было всё понятно.
— Отдохните, завтра для вас будет работа, — нахмурился я.
— Да мой царь, — поклонился он и вернулся к своей колеснице.
Через полчаса, видя, что прибывшее передовое войско не предпринимает попыток напасть на нас, а лишь полностью втянулось в город, который сразу закрыл ворота за ним, Ментуиуи дал приказ отбоя. Воины стали возвращаться по своим местам, а военачальник появился передо мной словно тень. Он явно ждал от меня приказов, ведь главным в походе был я.
— Что скажешь? — вздохнул я.
— Нужно уходить и как можно быстрее, Твоё величество, — ответил он прямо, — мы не выстоим против шести тысяч.
Он был конечно прав, если бы не укреплённый лагерь, который я приказал построить, пока мы осаждали город. Я огляделся по сторонам: ров, частокол, пусть и не во всех местах, а также торчащие заострённые и обожжённые на огне стволы по направлению к противнику и перекрытые деревянными баррикадами два въезда.
— «Что делаем Андрей? — спросил я сам себя».
Правильнее было конечно послушать мнение опытного военачальника и отступить, но вот тогда не случится того чуда, которое поддерживает веру египтян в мою божественную исключительность. Я не сомневался ни секунды, размышляя над тем, как этот отход преподнесут во дворце Хатшепсут.
— Мы остаёмся, — я перевёл взгляд на Ментуиуи, — пошли колесницу к городу с белым флагом. Хочу поговорить с ними перед тем, как принять окончательное решение.
Военный был явно удивлён, но кивнул и вскоре от лагеря в стремительно гаснущих сумерках отправилась колесница, а вскоре вернувшийся воин сказал, что со стен в него полетели стрелы, несмотря на белый флаг. Они явно не хотели с нами разговаривать.
— Что же, — тяжело вздохнул я, нехотя принимая сложное решение, — пусть их судьбу тогда решат боги.
Через час, в палатке собралось три человека, поскольку остальные высокопоставленные военные из моего войска отправились в составе каравана в поместье, со мной остались лишь те, на ком было сразу много обязанностей одновременно.
— Что же, я хотел по-хорошему, чтобы пострадало меньше воинов с обоих сторон, но видимо этого недостаточно для того, чтобы взять город, — я заговорил спокойно, взвешивая каждое своё слово, — поэтому вам поручения на завтра:
— Иамунеджех твоя задача вырубить все оливковые и финиковые рощи в округе, стволы деревьев доставить в наш лагерь, остальное сжечь.
— Слушаюсь Твоё величество, — кивнул воин.
— Минмос, — повернулся я ко второму военачальнику, — согнать к нам всех крестьян, со всех ближайших поселений, вместе с их сельхозинвентарём и провизией. Задача расширить ров и из привезённых Иамунеджехом стволов сделать нормальный частокол. То, что стоит сейчас, пустить на дрова.
Этот приказ их удивил, но военный лишь кивнул, подтверждая, что понял.
— Да мой царь.
— Менхеперресенеб, — я посмотрел на главу разведки, которым он стал поскольку чаще всего этим занимался по своей воле, — тебе самая сложная задача.
— Всё, что потребует Твоё величество, — без колебаний ответил он.
— Подготовь все колесницы к долгому походу, набери сколько нужно припасов и как только вражеское войско прибудет, ночью обойдёшь его по широкой дуге и отправишься в глубокий тыл, — я внимательно на него посмотрел, — ты не должен ни с кем вступать в сражения, при виде любых крупных сил сразу же отступать, поскольку твоя задача будет обрезать снабжение, которое будет идти к вражескому войску. Убивай ослов, быков, любую тягловую силу на которой будут перевозить припасы. Сжигай масло, пшеницу и всё то, что не сможешь увезти для собственного пропитания. Ценности не трогай, чтобы не отягощать себя и колесницы, берите только золото.
Когда я закончил, горло немного пересохло и мне тут же протянули кубок с вином, из которого я сделал несколько глотков.
— Справишься?
— Конечно мой царь, — он склонил голову, — распоряжение предельно ясное.
— Крестьян и торговцев, двигающихся в эти города, убивай также, — дополнил я, — чтобы носа высунуть боялись из своих общин и жилищ.
Военные внимательно слушали, хотя пока явно не понимали, как это всё нам поможет противостоять шести тысячам воинов.
— Направьте гонцов в Асуан, начальник тамошнего гарнизона показался мне адекватным. Скажите ему, что царю нужны все их запасы стрел, дротиков и луков.
Менхеперресенеб снова кивнул.
— Отряжу одну из своих колесниц.
— Тогда на этом всё, завтра с утра, все за дело.
Совещание на этом закончилось и воины поднялись, провожая меня. Я пошёл к себе, а они явно хотели обсудить мои приказы между собой. Это было логично.
Словно растревоженный улей, лагерь начал гудеть когда я ещё спал. Под этот гул и привычные крики центурионов я проснулся и лёжа одиноко в шатре, стал вспоминать вчерашний день, а также свои приказы.