Прогулки по тонкому льду
Шрифт:
Радуясь своему освобождению из заточения, я с улыбкой на устах шагнула в солнечное утро. И все будет хорошо, а остальное просто сон. Главное, что я жива. А это уже немало. В душе моей цвела надежда, что все увиденные кошмары были сном. Я была преисполнена надежды, когда вышла из лазарета. Я была полна ею, когда шагала по дорожкам парка к корпусу женского общежития. Моя вера никогда не была так крепка, как в тот миг, когда я проходила мимо главного корпуса школы.
Смерть моей надежды была страшной и мучительной, и она скончалась в жутких корчах, раздавленная жестокими и неоспоримыми фактами. Пэлпроп, как и положено, вел неравный бой с опавшими листьями, мэса Пэлпроп — бороздила» просторы клумбы, выслеживая сорняки в зарослях лелеемых ею хризантем. Как я ни моргала, но вид от этого чета Пэлпропов не изменила. В комплекте были и рога (у супруга витые, похожие на бараньи, а у супруги короткие козьи), копыта я разглядела только у Пака, но думаю, что Магда также была ими укомплектована. Заметив меня, оба… фавна (сама не верю в то, что вижу) замерли как вкопанные.
Опомнившись, Пэлпроп сдернул с головы картуз и отвесил мне поклон. Магда изобразила подобие книксена. Я нашла в себе силы на вялый кивок и поспешила ретироваться в свой кабинет. Сейчас запрусь, за бумагами окопаюсь и буду отсиживаться там до тех пор, пока мне это позволят.
В приемной мне очень не понравился сострадательный взгляд мэсы Никс. Так жалостливо она глядела на меня, что я начала бояться еще до того, как открыла двери. А когда открыла… поспешила опять закрыть.
— Это еще что такое? — уточнила я у секретаря.
— Мэтр-директор сказал, что это то, что нужно вам сейчас, — пожала плечами женщина. — Поможет успокоить нервы.
Успокоить? Да я бы с удовольствием успокоила самого мэтра и желательно жестоко, цинично и навечно. Увы, весовые категории у нас разные. А еще у Леграна козырь в виде магии. Я со вздохом вернулась в кабинет, прошла к столу, села. Ранее фразу «света белого не вижу из-за работы» я считала фигурой речи. Нет, такое бывает. И сейчас ясный солнечный свет, и обзор на все вокруг мне загораживала стена бумаг, которую взгромоздили на моем столе.
Судя по той крепости, что воздвигли вокруг меня, Легран перепутал мой стол с мусорной корзиной. Для рассмотрения и проверки мне были переданы и те документы, которые даже не удостаивают прочтением и тут же отправляют в камин. Все же мир не так изменился, и некоторые особи, несмотря на то, что они не люди, остаются верны своим принципам. Вот мэтр как был занозой, так ею и остался.
Итак, подводим итоги всего увиденного и услышанного. Итоги неутешительные, как ни крути: либо я сошла с ума (довод веский и логичный), либо все, что случилось ночью, не сон. Я подошла к окну, где рабочие все так же облагораживали зеленую территорию Эргейл. Рогатый Пэлпроп упрямо мел листву, игнорируя подрывную деятельность Бублика. Магда срезала сухие цветы на клумбе. Все, как и четверть чеса назад, копыта и рога никуда не делись, и только Бублик радовал меня своим не изменившимся обликом.
— Даже и не знаю, чего боюсь больше, — прислоняясь к стеклу, шепнула я самой себе. — Того, что это бред, или того, что это правда.
Наверное, все же хочется верить, что не бред. Больно думать, что я в данный момент сижу на койке и пускаю слюни, пока медсестра пытается влить в меня больничную баланду. И привязанной к койке мне быть не хочется, когда тебя обливают ледяной водой или бьют током в наивной надежде вернуть здравый рассудок. В городке, откуда я родом, размещается психиатрическая клиника для тихо-помешанных. Скажу сразу, не заметила я в ее пациентах улучшений, спровоцированных лечением. Только деградацию.
Итак, я не безумная, а одаренная. Это звучит веселее. Узнать бы, чем меня так неожиданно и щедро одарили?
— Абра швабра! — сообщила я столу, простирая в его сторону руку.
Увы, либо заклинание не то, либо силы у меня не те, либо мне достался на редкость необучаемый стол. Чудеса вокруг меня твориться не спешили. Я крепче прижалась к прохладному стеклу, любуясь тем, как сбегают по нему капли начинающегося дождя. Пэлпропы заспешили в укрытие, их с лаем и визгом сопровождал Бублик. А я все стояла и пыталась осознать то, что жизнь моя кардинально изменилась за один день. Я потянулась к стеклу рукой, следуя пальцем за струйкой воды. И замерла. Моя рука светилась. Мягким, едва уловимым глазу мерцанием, словно вокруг тела клубился туман с капельками влаги. Эти «капельки» переливались и мерцали, как тысячи радуг. А из пальцев, как в моем сне, били едва заметные лучи. Итак, изменения налицо.
Я метнулась в приемную. Зачем? Может, порадовать Леграна новыми способностями? Бред. Странный порыв, если честно. Но и радовать было некого. От Мэсы Никс, любезно принесшей мне чай в кабинет, я узнала, что мэтр Легран отбыл по делам и своей зверской персоной планирует терзать окружающих только ближе к вечеру. И это радует. Конечно, я хотела бы узнать побольше о новых способностях и новом мире, но боюсь, если я не выполню порученную работу, мэтр охотнее поведает мне много нового и неприятного обо мне же. Так что отложим просветительскую деятельность до лучших времен и углубимся в работу с новыми силами.
К концу дня у меня наблюдалась отчетливая аллергия на бумагу и чернила, перед глазами все плыло, а в мозгу осталась только одна кровожадная мысль. Какая? Скормить Леграну всю эту макулатуру. И не оптом, а мелкой розницей, заставляя по двадцать раз пережевывать каждый листик. А рекламные брошюрки раз по сто, там бумага плотнее. Дверь с грохотом распахнули. Ни стука, ни «извините». Просто «шарах» об стену — и на пороге возник Легран.
— Что вы здесь делаете? — воинственно уточнили у меня. — Я искал вас в лазарете.
— Поздравляю вас, поисковые работы увенчались успехом, — заявила я из своего укрытия.
— А что вы делаете, Ноарис? — повторило начальство.
— Следую вашему совету и успокаиваю нервы, — ехидно заметила я, оставляя свой автограф на очередном письме. — Еще восемь стопочек — и я буду абсолютно спокойной.
— Вы сами жаловались, что я не допускаю вас к делам школы, — нависая надо мной, проворковало начальство. — Я решил возместить вам моральный ущерб.
— Моральной травмой? — с ехидной улыбкой уточнила я.
— Вам не угодишь, Лиарель, — вздохнуло начальство, опираясь локтями на стопки бумаг. — То мало вам разрешаю. То много дел передал. И вообще, я не знал, что вас выпишут сегодня. Так что не ожидал, что вы сразу броситесь на работу.
И улыбнулся своей фирменной улыбкой, именуемой мною «мэтровский оскал». Я тоже улыбнулась, вкладывая в свою гримасу всю гамму бушующих в душе чувств.
— Не успели накопить достаточно макулатуры? — Проснувшаяся во мне язва сладко потянулась и сообщила, что полна сил и задора.