Проходная пешка
Шрифт:
И тут я заржал. Все повернулись ко мне в легкой панике, Этелред пробормотал с деланным сокрушением:
– Готово. Съехал.
– Ага, съехал, - радостно согласился я.- Ура, я съехал! Кукареку!
Грентвиг яростно уставился на меня и нарочито елейным голосом выговорил:
– Может, расскажешь, что ты там придумал?
Ладно, не время сейчас за его прошлые приколы отыгрываться… Так что я раскурил очередную сигарету:
– Попытаюсь. Если я что-то в слежке понимаю, цель ее - сбор информации о ком-либо, обо мне в данном случае. Сейчас
Эффект получился что надо: кроме меня и Малыша, тут и компьютера-то никто в глаза не видел, не говоря уж о вирусах. Грентвиг, похоже, вообще обиделся. Наконец он разжал челюсти:
– Поясни.
– Поясняю: думаю я им вывалить поток бесполезной информации, причем такой, чтоб в их информационной сети побольше дыр оставить. В общем, слегка растормозиться и попробовать обратную связь задействовать.
Малыш, конечно, проникся первым:
– Торчок старый… Где ты тут ЛСД найдешь?
– Есть кое-что получше, к тому же, на Запределье завязанное. Такое, например, ущелье Морока. От тамошних приколов у них мозги задымятся, а компьютеры погорят к свиньям.
– Как бы ты не сгорел, - проворчал Грентвиг. Ильмира поддержала:
– Слишком велик риск.
– Риск… Иметь за спиной неизвестно кого с неизвестными намерениями - тоже риск. И, кстати, там о Камнях кое-что разузнать можно. Я вообще-то без Камня…
Разнообразия для, Этелред намек сразу уловил, его единственный глаз уставился на меня, как автоматное дуло:
– Ты, стало быть, на мои запасы рассчитываешь? Похвальная предусмотрительность… Но я до сих пор не уяснил, какой мне смысл помогать вам.
Я от объяснений на сегодня устал, а потому просто взглянул на Грентвига, а он кивнул. И что они все сегодня так хорошо намеки понимают? К дождю, наверно.
Учитель еще глянул искоса на Ильмиру - и решил, что врать и недоговаривать не стоит. Во всяком случае, он разлился соловьем где-то на полчаса. Он изложил свои соображения насчет Ринге и Йокана, насчет Зачарованного леса и моей туда засылки…
Поскольку я все это уже слышал, то на этот раз только рассеянно отмечал в грентвиговой речуге узловые моменты и от нечего делать разглядывал остальных. Кажется, только Этелред по-настоящему заинтересовался. Ильмира - такое ощущение, что ей, как и мне, эта история давно известна. Малыша все эти тонкости как-то мало волнуют - ничего конкретного о том, с чем столкнуться предстоит, не прозвучало, так что он, чуть сутулясь, щурится сквозь сизоватый дым сигареты то на меня, то на Ильмиру. Даже Торан обычную непроницаемость обрел.
Когда Грентвиг закончил, Этелред, глядя в стол, медленно проговорил:
– Интересная история, не спорю. Но сам понимаешь, Мастер, нужны доказательства.
– Понимаю, - согласился Грентвиг без тени иронии.
– У меня с собой пока летопись из Коренной Империи. Торан!
Наверно, в качестве мальчика на побегушках Торан незаменим. Он выудил из мешка толстенный фолиант, передал его Грентвигу тот показал глазами на Этелреда и протянул его мне, я рассеянно принял его…
…Пальцы касаются шершавой, уже слегка покоробленной жаром кожи переплета, а где-то там, позади, корчатся в злорадно ревущем огне еще сотни томов, и все заполняет удивительно едкий и плотный дым, и одежда путается в ногах - что-то вроде рясы… И вот просвет, за ним - солнце, пьяный воздух, а позади обрушивается страшный грохот, освободившееся пламя рвется ввысь…
Я машинально отдал фолиант Этелреду, повернулся к Учителю:
– А как она в таком пожаре-то уцелела?
Грентвиг чуть с лавки не свалился:
– Про пожар-то ты откуда знаешь?
Так… Стало быть, пожар таки имел место… А в самом деле, как это я про него узнал? Нет, язык на привязи держать надо - мало ли чего еще эти светлые головы наизобретают, а кому расхлебывать?.. Так что я т только пожал плечами, но Грентвиг не отставал:
– Как ты узнал? Да, летопись - одна из немногих, уцелевших после пожара. Это уже после Напасти было.
Никуда не денешься, придется рассказывать…
– Просто когда я книгу взял, почувствовал огонь. И все радости, пожару сопутствующие.
Грентвиг с Этелредом переглянулись, как два хирурга на консилиуме. Похоже, между ними даже какой-то обмен мнениями произошел - которого не то что я, даже Ильмира не уловила. Великошишковское взаимопонимание… Во всяком случае, Этелред пожевал губами:
– Да, это аргумент… Если не возражаешь, еще одна проверка. Меченосец, - повернулся он ко мне, -я тебе сейчас одну вещь дам, а ты о ней скажешь все что можешь сказать.
Не успел я отмазаться, как он уже выудил из угла какой-то сверток, бережно раскутал тряпье и выставил на стол нечто вроде статуэтки из темно-зеленого камня, до неузнаваемости вытертой:
– Итак?
Вот змейство, очередная способность во мне прорезалась… Я со вздохом взял статуэтку в руки и предельно расслабился.
На сей раз столь плотного контакта не вышло - и на том спасибо… Ничего столь жуткого я не видал, даже когда наркотиками увлекался. Ацтекские боги в сравнении с этим - красавчики и добряки. Хорошо еще, то, что тут предполагалось, я до конца расшифровать не могу.
Не открывая глаз, я заговорил, словно читая возникшую передо мной страницу:
– Работа гномов, предположительно эпоха Четвертого царства, для культовых целей - что-то там с Каменным Змеем связанное… Нет, больше ничего сказать не могу.
Открыв глаза, я обнаружил, что на меня даже Малыш уставился, раззявив пасть. Вернув статуэтку Этелреду, поинтересовался:
– А что за эпоха Четвертого царства?
Вместо ответа шишки снова переглянулись, Грентвиг повернулся ко мне:
– А если я тебе еще одну…