Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера
Шрифт:
Такой ход событий существенно противоречит и здравому смыслу, и общечеловеческому опыту.
Известно, что бывают матери, легко отдающие и тем более продающие собственных детей — теперь даже и не на усыновление или удочерение, а просто для сексуальных утех или для использования их органов при трансплантации. Но тем менее можно заподозрить в подобных качествах Марию Анну — жестокую и расчетливую разбойницу, женщину с железной волей, способной и на сильнейшие чувства, сохраняемые десятилетиями, и на сильнейшее сопротивление любому и всяческому постороннему насилию.
Мазер, который о ней практически ничего не знает (или, по своему обыкновению, только делает вид, что не знает),
И чтобы такая женщина просто фактически кому-то подарила своего единственного ребенка, столь дорого обошедшегося ей во всех смыслах?
303
Там же, с. 47, 48.
Абсолютно невозможно!
Все прочие биографы Гитлера, также испытывая то же чувство, старались объяснить это странное решение материальной нуждой и колоссальной разницей в условиях существования ребенка в двух различных домах — у обеспеченного Иоганна Непомука и у фактически бездомного Георга.
Мы тоже не будем изменять этой традиции и согласимся с тем, что материальные условия действительно сыграли в этом деле решающую роль. Только, естественно, мы полагаем, что материальная разница была совершенно в противоположную сторону. А потому постоянное проживание ребенка в доме у Иоганна Непомука было вовсе лишено какого-либо рационального смысла.
Почему же оно все-таки имело место быть?
Ситуация в 1842 году должна была, по нашему мнению, осуществляться следующим очевидным образом.
Как бы поначалу ни был решен вопрос о времени пребывания ребенка в доме Иоганна Непомука, но рано или поздно должен был встать вопрос и о его возвращении оттуда. Даже если ребенок с самого начала был отправлен туда навсегда (с чем мы категорически не готовы согласиться!), все равно когда-то должен был подняться вопрос о том, чтобы он навещал и мать, и престарелого деда — даже задача получения наследства от последнего требовала подобной психологической профилактики.
И вот тут-то наверняка и выяснилось, что Иоганн Непомук вовсе не намерен терять контроль над ребенком ни на минуту — если не получит соответствующий выкуп!
Это был отчаянный шаг с его стороны, вызванный, вероятно, заранее не запланированным успехом его ненавязчивого предложения отдать ребенка в гости. Ошалевший от возможной удачи Иоганн Непомук возомнил, что и все последующее может решиться быстро и без сопротивления.
В таком решении прямо-таки проглядывает Адольф Гитлер в июне-июле 1941 года, ошалевший от успеха внезапного нападения на Советский Союз настолько, что отдал тогда распоряжения о свертывании целых отраслей германского военного производства! [304] ..
304
Э. Энгельберг. О теории упущенных возможностей в вооружении Германии. // Вторая мировая война: Взгляд из Германии. М., 2005, с. 148–149.
Если Иоганн Непомук именно так и поступил, то сделал он это как раз в данный момент, расчитанный на полнейшую внезапность для всех остальных — по меньшей мере в Кляйнмоттене (остается лишь под вопросом — был ли этот ход неожиданным для Георга Хидлера?) и на то, что главный козырь (а именно — живой ребенок!) пребывает теперь полностью в его руках!
Слабым местом в этой нашей гипотезе является то, что никто и никогда не подтверждал прямыми свидетельствами данный акт похищения и все его неизбежные последствия.
Но, с одной стороны, именно эта гипотеза устраняет все поведенческие противоречия, включая все уже отмеченные, а с другой — появление подобных исчерпывающих свидетельств крайне маловероятно, поскольку они относятся к категории таковых, что возникают лишь в редчайших случаях.
Сюжет стартовал почти стандартно для всех подобных случаев кинднаппинга, широко распространившихся в современном цивилизованном мире несколько позднее — с семидесятых годов XIX века. [305] Однако в традиционных мафиозных краях — в Греции, Сицилии, на Корсике и т. д. — этот способ разбойничьей добычи практиковался издавна и многими веками. Приблизительные ровесники Иоганна Непомука, Александр Дюма-отец и его европейские собратья-сочинители, многократно включали подобные эпизоды в свои произведения середины XIX века — читайте, например, «Графа Монте-Кристо»!
305
К. Уилсон. Мир преступлений. В двух томах. Смоленск, 1997, т. 2, с. 106–112.
Едва ли это было принципиальной новостью и в краю богемских разбойников!
Подробности о случаях похищения людей становятся общеизвестными лишь тогда, когда к делу привлекается полиция, а вслед за ней — и средства массовой информации. Либо это приводит к успеху — освобождению заложников и захвату и наказанию преступников, что происходит довольно редко, но очень охотно муссируется прессой; либо это приводит к трагическим неудачам — смерти жертв, а уже потом к поимке или даже к бесследному исчезновению преступников, но журналисты и тут получают свою долю добычи стервятников. Во всех подобных ситуациях полиция, призванная сохранять свое профессиональное реноме и зависящая от благосклонности прессы, волей-неволей сосредотачивает усилия именно на поимке преступников, что изначально ставит жертвы в крайне опасное положение.
Иное дело, когда родственники похищенных так и не обращаются в полицию, а ведут переговоры с преступниками напрямую. Если это завершается выплатой выкупа и благополучным возвращением уцелевших жертв, то обычно вообще не возникают мотивы для разглашения подобных сведений, если только пострадавшая сторона не настолько возбудится жаждой мщения за свои нервные потрясения и утрату денег, что предпримет все возможные усилия в ее осуществлении — и пойдет даже на придание делу гласности, рискуя вызвать ответный гнев еще не разоблаченных преступников.
Тем более невозможно разглашение сведений обо всем этом, если пострадавшая сторона откупилась явно незаконными средствами, находившимися в ее распоряжении. Месть в такой ситуации если и осуществляется, то тоже заведомо незаконными, а потому негласными методами. Так же происходит и тогда, когда жертвы все же погибают — и в таком случае похитителям угрожает расправа, но едва ли гласная!
Попробуйте-ка похитить ребенка у главы мафиозного клана! Подобное нередко становится сюжетом современных триллеров, но очень ли часто такие истории происходят в реальности и уж, тем более, часто ли о них становится общеизвестно?