Произведение в алом
Шрифт:
Мне же хотелось непременно знать, какими судьбами он оказался в то же самое время, что и я, а именно в два часа пополудни, на Обстгассе, и я засыпал его вопросами, которые явно показались ему подозрительными, - кельнер мгновенно замкнулся в угрюмом молчании и, словно затаившийся в засаде краб, не спускал с меня своих настороженно прищуренных, фиксирующих каждый мой жест глаз. После этого мне не оставалось ничего другого, как, сохраняя хорошую мину при плохой игре, раскланяться и с самым невинным видом удалиться...
Как бы то ни было, а мой мундштук и вправду вернулся - тибетская янтра
Вот уже несколько недель я не мог найти свою трость, сделанную в форме клюшки для гольфа. Перерыв на всякий случай в очередной раз квартиру, я сел за стол и принялся вновь рисовать волшебную янтру...
На следующее утро трость лежала на кресле в прихожей!
Растерянная горничная уверяла, что она ее туда не клала, а откуда эта «чертова палка» там взялась, понятия не имеет. Остальная прислуга тоже лишь недоуменно разводила руками, не в силах объяснить, каким образом вещь, которую в течение нескольких недель безуспешно искали по всему дому, оказалась вдруг как раз там, где ее просто невозможно было не заметить. И чем больше, теряясь в догадках, раздумывал я над этим казусом, тем
загадочнее он мне казался: на сей раз ни о какой случайности не могло быть и речи! Не на шутку заинтригованный, я стал ждать новой возможности испытать янтру. И вскоре она представилась...
Я жил тогда на самом берегу Мольдау, в пристроенном к одной из городских мельниц доме. Восточная стена омывалась боковым рукавом реки, бурным, пенистым потоком вырывавшимся из-под мельничного колеса. Однажды, подрезая ветки стоявших на подоконнике комнатных цветов, я выронил секатор - старинные, причудливо изогнутые садовые ножницы, перешедшие ко мне по наследству от деда; окно было открыто, и дорогая мне вещь упала в воду. «Ну все, тут уж и тибетская магия бессильна!» - обречено вздохнул я и все же в тот же вечер провел эксперимент с янтрой...
И невозможное - почти невозможное - тем не менее случилось: как-то утром я обнаружил секатор на своем письменном столе! Ошеломленный, я в первое мгновение подумал, что схожу с ума, что мне уже мерещатся несуществующие вещи. Протер глаза - «утопленник» по-прежнему лежал на столе... А может, вся эта история с выпавшими из окна садовыми ножницами мне просто приснилась?
Я бросился на кухню и, увидев там одну из служанок, срывающимся от волнения голосом спросил:
– Это вы положили ножницы на мой письменный стол?
– Да, пан.
– Когда?
– Да вроде как вчера вечером, пан, вас еще дома не было...
– И где же вы их нашли?
– Я тута ни при чем, пан, их мальчишка этот принес, Ян... Ну, подручный, стало быть, мельника нашего... А с чего уж он решил, что они ваши, про то не знаю.
– Да, но как ему удалось достать их с такой глубины? Неужели он рыбу там ловил?..
– Невольно мне вспомнилась злосчастная судьба Поликрата.
– Но разве с плотины можно что-нибудь поймать?
– Да нет же, какая там рыба?! Ведь протока-то со вчера как обмелела, в ей теперь ни капли воды, - принялась обстоятельно
объяснять служанка.
– А все мельник - пришел да и закрыл затвор
Тут только я заметил, что в доме царит какая-то непривычная тишина, - выглянул из окна, и взору моему представилось грустное зрелище: вместо шумного и бурного потока по обмелевшему руслу, усеянному бутылочными осколками и ржавыми консервными банками, змеился тоненький немощный ручеек.
Потрясенный этим почти невероятным стечением обстоятельств, я на несколько минут утратил дар речи и в тот же день под впечатлением случившегося рассказал всем своим знакомым о странном происшествии. Они же смеялись мне в лицо, нисколько не сомневаясь, что я блефую. Однако мне в тот вечер было не до шуток, ибо и тогда и сейчас все, имеющее хоть какое-нибудь отношение к истинному оккультизму, окружено в моих глазах почти священным ореолом, так что я и мысли не мог допустить, чтобы, подобно скудоумным мещанам, зубоскалить по поводу тех таинственных феноменов, которые должны были бы вызывать у них мистический трепет.
Трость, пенковый мундштук, старинные садовые ножницы - все это вещи, могли бы возразить мне, из-за потери которых никто не будет поднимать шум, и если эта пресловутая тибетская магия способствует возвращению лишь старого, никому не нужного хлама, то... Ну что же, тот, у кого язык повернется сказать это - а такие нашлись, - не сумеет оценить всю грандиозность случившегося!
Ибо на этих трех, кажущихся такими пустяковыми, происшествиях покоится величественный философский храм, взметнувший свои готические шпили до самого неба!
Никакая другая, произвольно выбранная геометрическая фигура, перенесенная в сон с помощью самовнушения, не давала ровным счетом никаких результатов - в этом я убедился на собственном опыте, в ходе многочисленных экспериментов. В конце
концов я пришел к выводу, что странные эти феномены с возвращением потерянных предметов являлись результатом некой неведомой связи, своего рода таинственного резонанса, происходящего между бессознательным магическим импульсом человека и янтрой. Но какие факторы приводили в действие сей метафизический механизм?
Мне кажется, в случае с мундштуком возникла некая причинно-следственная цепь, неизбежным результатом которой явилось то, что я и кельнер были магнетически притянуты друг к другу подсознательным настроем одного из нас, а может быть, обоих... Однако какими посю- или потусторонними связями объяснить тогда феномен чудесным образом вернувшихся ножниц? Кто сломал мельничное колесо? А ведь не случись эта поломка, и ножницы так и остались бы лежать на дне протоки! Во всяком случае, я не представляю, благодаря какому еще стечению обстоятельств они могли бы ко мне вернуться. Может быть, это я повредил колесо? Неким бессознательным магическим действом? Вряд ли! Можно было бы, конечно, сказать, что колесо сломалось само по себе и янтра тут ни при чем. Очевидно, в нем уже давно имелась трещинка, которая день ото дня становилась все больше и больше, пока...