Прокламация и подсолнух
Шрифт:
– Едем, – коротко приказал пандурам Симеон, берясь за стремя.
Штефан чуть замешкался – стоял, уткнувшись лицом гнедому в шею. Йоргу похлопал его по плечу.
– Поехали, парень. Догоним мы их.
Тот вздрогнул, оборачиваясь. Осторожно забрался в седло, долго устраивался, чтобы не мешала притороченная мина. Тронул коня и еще раз посмотрел назад, на свежий земляной бугор, на который снова начал сыпаться противный холодный дождик.
– Прости, джаным...
– 15 -
–
Сгибаясь, Штефан подобрался к нему поближе, чтобы не говорить в голос.
– Что там?
– Дым, – Гицэ фыркнул в усы, но смешок прозвучал недобро. – Задрогли, твари, задницы у костра греют.
Штефан принюхался. Запах дыма был едва различим, если вообще не чудился. И без того целый день в ноздрях стояла омерзительная вонь паленого мяса и тлеющего сырого дерева. А Гицэ учуял!
Целый день они гнали лошадей торопливой рысью по горным дорожкам, и на развилках Гицэ и Симеон, почти не задерживаясь, поглядывали с седел на землю и отмахивали направление. Штефану сроду бы не понять, что же они видели на раскисшей дороге – следов там была чертова уйма.
– Эти сволочи телегу с пасеки прихватили, – буркнул Йоргу в ответ на вопрос, будто это что-то объясняло. Сам он кружил в холмах по верхам, выводил своего мерина на край обрывов с плато или вовсе уносился вперед и возвращался, оглядывая окрестности, чтобы отряд не налетел на противника. Штефан, мучаясь бездействием, хотел было поездить с ним, но его осадил Симеон:
– Пока ты озираешься, они тебя как раз заприметят! В строй!
И только к ночи, когда следы телеги и разбойников стали совсем свежими, и пандуры перевели коней на шаг и начали поминутно останавливаться и слушать, Штефан упросил Гицэ взять его с собой в грядущую разведку.
Симеон не возражал. На последнем перекрестке противник повернул в ущелье налево, а капитан с Йоргу почему-то повели отряд в соседнее, прямо через гребень. Они настороженно переглядывались и качали головами, будто знали что-то очень нехорошее. Гицэ хищно оскалил белые зубы в сгущающейся темноте.
– Ну, пошли, Подсолнух. Только пока я рот раскрою, ты уже упасть должен, понял?..
Теперь, на гребне, Штефан осторожно пополз вперед. Гицэ не остановил, только прошипел в спину еще раз:
– Не высовывайся!
Высовываться Штефан и не собирался. Нет. Даже пистолета не доставал – не знал, что может случиться, когда видишь перед собой врагов, тех самых, которые убивали твоих близких... Он замотал головой, отгоняя воспоминания о Фатьме. Не время, сейчас не время!
Разбойников он не увидел. Но на скалах внизу, в небольшом отнорке ущелья, мирно плясали отсветы костра, и, кажется, бродила лошадь.
– Плохо, – едва слышно пробормотал рядом Гицэ. – За камнями сидят, так их и перетак, – он выругался и глубоко задумался. Потом похлопал Штефана по плечу. –
Штефан закивал – он и правда помнил дорогу, даром, что они долгонько плутали в потемках по этим склонам. На учениях в Термилаке приходилось ориентироваться на местности. Теперь пригодилось.
И все-таки само собой сорвалось с языка:
– А ты?
– Вниз пойду. Посчитать их надо, – сквозь зубы буркнул Гицэ и вытянул из-за пояса пистолет. – Если стрельну – знайте, что попался.
Хотелось сразу и попроситься с ним, и испугаться, и вообще – никак нельзя оставлять товарища в опасности, но Штефан перевел дух и постарался, чтобы голос звучал по-деловому.
– Что доложить, командир?
Даже в потемках разглядел на лице Гицэ явное одобрение. Все верно, кто-то должен сообщить, что они догнали противника, но как же трудно, оказывается, повернуться и уйти мирной дорогой к своим, когда друг полезет в самое пекло...
– Как – что? – рядом снова сверкнула белозубая улыбка. – Что эти гады греют зад у костра и пока трогаться никуда не собираются. И что позиция для атаки тут отвратительная.
– Почему? – не утерпел Штефан.
Гицэ махнул рукой.
– А тут спуска к дороге нет на много верст окрест. Да и сидят они в укрытии, так и перетак их мать. Все, Подсолнух, проваливай давай. Опишешь Симеону, что видал, он эти места почище моего знает.
Штефан хотел уже уползти, но все-таки не смог просто так отпустить Гицэ.
– Слушай, – осторожно начал он, – возьми мой пистолет...
А ну, как пошлет сейчас или осмеет, на чем свет стоит?
Гицэ серьезно сощурился, всматриваясь ему в лицо. Потом повертел в руке свое оружие.
– Что, у тебя замок сырости не боится?
– Угу.
– Давай! – и прибавил, одобрительно хлопая Штефана по плечу: – Молодец! Дело подумал! Я-то по такой погоде сабле больше доверяю, но сигнал подать надо!
Штефан торопливо сунул ему оба своих пистолета. Взамен убрал за пояс оружие Гицэ и, коротко пожелав удачи, на карачках пополз назад. За спиной всего раз стукнул камешек. Убравшись с гребня, Штефан выпрямился и огляделся. На фоне темного неба мелькнула тень. Беззвучно исчезла. Он перевел дыхание и пошел так скоро, как позволяли рассыпанные под ногами камни. Не споткнуться бы! Нет, вместе с Гицэ напрашиваться никак не стоило, но на душе все равно было тревожно...
Когда он добрался до пологого места, облака разошлись, и в свете луны наконец-то развиднелось. Штефан сориентировался, прикинул расстояние и побежал во весь дух. Всей шкурой ждал выстрелов, но в соседнем ущелье царила тишина.
Когда он вытянулся перед Симеоном, стараясь не отдуваться слишком явно, луну опять затянули рваные облака.
– Ладно, – тяжело уронил Симеон в темноте, выслушав обстоятельный доклад. – Ждем Гицэ и едем.
– Куда? – не утерпел Штефан, но капитан не ответил.