Проклятая каста
Шрифт:
– Привет, пропажа, пойдем хоть прогуляемся, поговорим, я водителю сказал, чтобы ждал меня на Лубянке, – мы крепко пожали друг другу руки и направились в сторону Покровки.
Разговор сначала крутился вокруг второстепенных вопросов. Михаил рассказал, что после объединения Инспекций конно-механизированных и мотомеханизированных войск, его назначили инспектором новой Инспекции Подвижных войск РККА.
– А вообще, в армии чувствую себя «чужим среди своих», – грустно сказал Михаил, – с уходом маршала Ворошилова отношение в НКО к Василию Константиновичу не улучшилось. Если бы не люди товарища
– Ну, так сейчас ведь товарищ Сталин взял на себя руководство НКО.
– Да, по крайней мере, на докладах не докапывается ни кто.
Помолчали: под ногами тихо скрипел снежк: Москву посетили морозы. С сибирскими, конечно, не сравнить, но, все же, хорошо, что без ветра, иначе прогуляться бы не получилось.
Я смотрел по сторонам и чувствовал какой-то диссонанс. Военная Москва в хронике всегда была заставлена противотанковыми ежами, перекрестки перечерчены брустверами из мешков с песком. Оказалось, что я сказал об этом вслух.
– Какие ежи? – удивился Михаил. – Фронт более чем в 400 километрах. Даже ПВО в самом городе уже, во многом, свернуто. Немцы только в августе-декабре 41-го пытались проводить массированные ночные бомбардировки, толку особенного не было, а вот потери были серьезные. Так что сейчас воздушная тревога вообще редко звучит.
– Да, конечно, ты прав, – поспешил я исправить свою оплошность, и, чтобы перевести неудобный разговор, спросил: – А что вы там с товарищем Блюхером напридумывали, не зарываетесь, стратеги, действительно?
– Уже Жуков нажаловался? То-то он тебя все искал, по всей Москве колобродил, все думает, наверное, что ты – кто-то вроде «серого кардинала».
– Ты его не разубеждай.
– Почему?
– Ну, так надо, у Виктора спроси, он больше в курсе.
– Опять ваши чекистские тайны Мадридского двора. Так Виктор мне и рассказал все, если ему начинаешь неудобные вопросы задавать, он их сразу же заливает самогонкой…
– Он это могет…
– Ну, собственно говоря, на совещании сам все услышишь, мы ведь с маршалом не одни сутки просидели над картами, на рекогносцировки выезжали. Василий Константинович даже с Борисом Михайловичем советовался несколько раз, пока товарищ Сталин того в Сочи не отправил, что на него вообще не похоже. Но больно уж заманчивые перспективы, если все получится, то войне конец. И не такие уж беззубые наши конно-механизированные корпуса перед тяжелыми танками, мы все дивизионные батареи ПТО заменили на танки Т-34-57, которые в мотомеханизированных корпусах меняют на Т-34-85.
– Ну, да, а еще зенитки, – добавил я, помня, что в моей истории немцы из своих зениток в 41-ом выбивали наши Т-34 и КВ, бывшие не по зубам их 37-мм противотанковым «колотушкам».
– Конечно, и дивизионки тоже по тяжелым танкам могут работать.
– Понимаю, но объясни один нюанс: почему первыми нужно пускать наших цириков, а не мотомеханизированные корпуса?
– А… да тут все просто, первая операция будет на меньшую глубину, чем вторая, учитывая меньшую подвижность конно-механизированных корпусов, ее может не хватить, чтобы совершить второй охват, когда немцы будут в более разреженных построениях, более подвижны, и уже будут знать, чего от нас ждать. Плюс
– Вообще, конечно, это будет последняя операция конно-механизированных войск, – с грустью добавил Михаил, помолчав.
За разговором мы не заметили, как прошли Покровку, Маросейку и повернули на Лубянский проезд, вдали уже виднелась площадь Дзержинского.
– Ладно, посмотрим, как там, на совещании, сложится, а что-то ты, Михаил, к товарищу Жукову отношение изменил? Вы ведь раньше были не разлей вода.
– Честно говоря, достал он своим упрямством твердолобым, – вздохнул Потапов, – Да и правы вы были с Виктором: как полевик он, конечно, на своем месте, но как штабист – никакой.
– А что так?
– Это ведь он, будучи начальником Генштаба, весь 41-ый и половину 42-го укреплял Западный фронт, против которого немцы никаких операций не проводили после нашего отхода на рубеж Двины-Днепра. А он там ажно два резервных фронта создал – 1-ый и 2-ой Резервные. Мотивировал тем, что немцы, мол, всегда старались столицы брать.
– И, ты знаешь, что меня больше всего удивило, – обернулся ко мне Михаил, – товарищ Сталин и маршал Блюхер ему особо не возражали, хотя, как-то на совещании товарищ Сталин и говорил, что он на месте Гитлера атаковал бы Украину – там ресурсы, промышленность.
«Знаю, – подумал я, – почему товарищ Сталин и маршал Блюхер с Жуковым не спорили».
Но вслух не сказал, рано еще Михаилу знать о том, что попаданческий инсайд может быть не только полезным, но и вредным. Моя версия истории с битвой за Москву дамокловым мечом висела над руководством СССР, тогда как Гитлер сумел на неудачах поломать своих генералов и перенести направление главного удара на Украину.
– Да, так вот, – продолжал Потапов, – если бы у Юго-Западного фронта были эти резервы, немцам ни за что не удалось бы прорваться до Днепра.
– Ну, собственно, после того, как немцы прорвались к Киеву, Жукова и сняли с НГШ.
– Именно, – подтвердил Михаил, – хотя надо было бы еще раньше, когда по его приказу генерал Кирпонос три месяца стучался лбами наших солдат в оборону фрицев в междуречье Двины и Днепра. Хорошо, Георгий Константинович его снял, и поставили Рокоссовского, который приказал свернуть наступление и вышел непосредственно на Сталина, иначе потери были бы еще больше. <аналогами из реальной истории могут служить Ржевско-Вяземская наступательная операция РККА 1942 года и действия генерала К. К. Рокоссовского во время оборонительного этапа Битвы за Москву>.
– Да, не умели мы тогда еще прорывать оборону немцев.
– Впрочем, не было бы счастья, да несчастье помогло: товарищ Жуков догадался, наконец-то, как нужно действовать при прорыве фронта.
– А результатом стала Припятско-Бердичевская наступательная операция?
– Да, ему не терпелось опробовать новый способ и никакие уговоры подождать до того, как будет готово необходимое количество полноприводных грузовиков, его не остановили. Продавил-таки решение Ставки о наступлении.
– ИМХО, он просто хотел стать первым, кто в РККА опробовал «тактику грузовиков».