Проклятая война
Шрифт:
«Пожалуйста, нет», — мысленно взмолилась она, высвобождая руку с пистолетом.
Это был Ньюкам.
— Что ты делаешь?! — проорал сержант, переводя взгляд с нее на горы.
Рут посмотрела туда же. Воздушный бой был стремительным и беспощадным, и сейчас явственно разделился на два сражения — яркие искры и дым.
— Где Кэм? — спросила она, задыхаясь. — Самолет за нами. Через двенадцать минут. Нам надо выйти на летное поле.
Ньюкам забрал у нее рацию и просто зашагал прочь, не взяв ни свой рюкзак, ни рюкзак Кэма.
— Мы не можем все испортить. Нанотех у тебя, так?
— Я не брошу Кэма!
— Нанотех у тебя? — повторил сержант. — Он увидит нас на поле. Идем. Проклятье, идем же! Нет смысла носиться кругами и искать его. Мы можем потерять друг друга и упустить самолет!
Рут кивнула, но даже на бегу не могла избавиться от нелогичного, бессмысленного чувства. Она и не представляла, как сильно привязалась к нему. Она обманывала себя, притворяясь, что ее отношения с Кэмом были чисто физическими, случайными, да какими угодно. Если бы речь шла всего лишь о теплом теле, ей бы следовало выбрать Ньюкама.
Из горячей дымки наверху, намного раньше, чем ей хотелось, вынырнул другой самолет. Он был меньше и медлительней своих собратьев. Истребители тоже шли очень низко, но этот держался в нескольких метрах от поверхности, то и дело ныряя и качая крыльями, словно трюкач первых дней авиации. Жужжание его мотора очень отличалось от пронзительного визга реактивных самолетов. Это была маленькая курносая «Сессна».
Ньюкам врезался в проволочную изгородь и, выругавшись, яростно ее затряс.
— Проклятье!
До летного поля оставалась сотня метров, и прохода не было. Сержант мог легко перелезть через забор, но Рут мешала раненая рука.
Женщина снова оглянулась на голую землю и скалы.
«Что если Кэм побежал обратно к укрытию, чтобы найти меня?» — крутилось у нее в голове. Хотелось закричать: «Где ты?!»
Ньюкам протащил ее сорок метров до ворот. Прижав дуло винтовки к замку, сержант выстрелил, и они помчались между двух алюминиевых ангаров. «Сессна» с жужжанием вырвалась на открытое пространство впереди, но вдруг снова набрала высоту.
— Подождите, подождите, мы здесь! — проревел Ньюкам в рацию.
Затем они миновали ангары и увидели, что взлетные полосы засыпало песком. Пустыня уже давно вновь присвоила себе это поле, так же, как похоронила под собой шоссе. Самолет, сделав петлю, вернулся, и Рут мельком увидела под его днищем черные полозья. Конечно. Повстанцы поняли, чего ожидать, по фотографиям со спутника. Первый заход был только для того, чтобы присмотреться.
— Держись сзади, — велел ей Ньюкам.
Возможно, он опасался взрыва и осколков, если самолет разобьется при посадке.
Белая «Сессна» подпрыгнула на полосе, подбросив вверх песок. Ньюкам кричал и махал руками, пока самолет разворачивался, занимая взлетную позицию, — но смотрел при этом за плечо Рут. Женщина обернулась и увидела позади Кэма. Она прижала руку к груди, словно для того, чтобы удержать вспыхнувшее там теплое чувство.
— Я же тебе говорил, — сказал Ньюкам. — Шевелись!
Она не послушалась. Ей хотелось помочь Кэму, но тот замахал рукой, так что она развернулась и побежала. Дверца самолета была открыта. Рут попыталась с помощью Ньюкама забраться внутрь. Какой-то мужчина высунулся из кабины и схватил ее за куртку.
Рут подняла голову.
— Спасибо…
В его лице было что-то не так. Повязка. Он не надел защитный костюм или хотя бы противогаз. Рут заглянула в кабину. В пилотском кресле сидел второй мужчина с точно такой же повязкой. Нет. Первый человек закрыл белым марлевым прямоугольником правый глаз, а у второго был закрыт левый. В остальном летчики выглядели невредимыми и даже опрятными. Новые комплекты формы. У обоих были короткоствольные автоматы.
Рут начала протискиваться назад мимо Ньюкама, но сержант был сильнее. Второй мужчина крикнул:
— Скорей, скорей!
— Давай, Рут! — прокричал Ньюкам.
Она полезла внутрь вопреки подсознательной тревоге. Может, все в порядке. Человек в кабине опустил автомат, а первый мужчина протянул руку, чтобы помочь Ньюкаму и Кэму. Никого больше на борту не было. Чем меньше груза, тем больше дальность полета. Даже в тощем ковре виднелись дыры там, где убрали ряды сидений.
Рут села в одно из немногих оставшихся кресел. Кэм тяжело плюхнулся рядом с ней. Ньюкам уселся у них за спиной. Первый военный захлопнул дверцу.
— Пристегните ремни, — приказал он, ныряя в кабину.
Пилот уже набирал скорость. Самолет подскакивал на дюнах, и Рут почувствовала, как грудь ее заполняет знакомая холодная тяжесть, словно клубок змей. Она забыла. Долгие месяцы, проведенные на космической станции, выработали у нее страх перед замкнутыми пространствами. Дребезжащая кабина казалась смертельной ловушкой. А затем они поднялись в воздух.
— Что случилось с их глазами? — спросила Рут у Кэма, в основном для того, чтобы быть поближе к нему.
Раны пилотов выглядели слишком симметричными. Это наводило на мысль, что люди поранили себя сами. Зачем?
Кэм, все еще не пришедший в себя, только пожал плечами. Затем он развернулся к Ньюкаму и ткнул пальцем себе в лицо.
— Атомные бомбы, — тихо сказал солдат. — Они боятся, что сбросят новые бомбы. Вспышка. Если они потеряют только один глаз, то еще смогут посадить самолет.
«Боже мой», — подумала Рут, борясь с клаустрофобией.
Она прижалась очками к окну, словно хотела вырваться наружу, но воздух за исцарапанным плексигласом превратился в мешанину гибнущих вдалеке истребителей и пылающих горных вершин.