Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
— Все видели? — довольно выкрикнул стражник. — Это один из тех, кто поджёг «Жемчужину»! И так будет с каждым, кто посмеет совершить преступление против Империи! Встал! Пшёл! Переставляй ноги, ублюдок! Иначе оставим тебя толпе. А потом соберём с мостовой, что останется. И отдадим мамаше в ведёрке!
Темери могла только смотреть — и ещё убеждать парня, чтобы держался, чтобы переставлял ноги и шёл. Судя по лицам горожан, угроза вовсе не была пустой…
А вот первый допрос она запомнила плохо. Можно сказать, совсем не запомнила.
Долго
Он был подавлен. Дело не в том, что болело всё тело, синяки, порезы и ссадины. Дело было в огромном предательстве, которое допустила вселенная: ведь он не был виновен. Его обвинили ложно и не желали слушать. Он кричал, хрипел, повторял — но всё тщетно. Палач его словно не слышал, а дознавателя интересовало только признание.
Заскрипевшая дверь означала продолжение пыток.
— Шанни! — услышала Темершана взволнованный голос Ровве. — Шанни, пришли пресветлые. Они призовут тени всех, кто причастен к проклятью. Слышишь? Но у нас будет мало времени. И мы сможем задать лишь несколько вопросов.
«Я не знаю, что делать», — подумала она в отчаянии. — «Ведь парень действительно не виновен!».
— Но кто-то виновен. Кто-то же его подставил?.. Кто?
— Я не знаю. Дознаватель ничего не говорит. Только спрашивает… что мне делать, Ровве?
— Смотри. Слушай. Наблюдай. Найди что-нибудь! Это важно…
— Кто-то умер?
— Шанни! Ты! Ты умираешь! Шедде сходит с ума, наместнику вообще пока не сказали. А тут ещё ифленский флот прибыл…
Кто-то вошёл в камеру. Не кто-то, стражник. Кто это ещё мог быть.
— Вставай, паскудник. Тебя ждут!
Вартвил встал. Придерживаясь рукой за влажную шершавую стену, направился к выходу. Темери слышала, чувствовала его губы, как собственные. Они дрожали повторяя:
— Это не я. Не я. Я не виновен… Это кто-то другой…
«Ровве, он совсем мальчишка. Это ужасно».
— Ты… ты чувствуешь боль?
— Приглушенно. Как если бы меня опоили травами. Меня однажды так лечили…
— Понятно. Шедде просит, чтобы ты рассказывала мне всё, что видишь.
— А ты сам? Разве не видишь сам?
— Нет, конечно. Я даже не понимаю, как сейчас с тобой говорю… Шанни, помни, мы рядом. Мы тебя не бросим.
— Знаю…
Благородный чеор Шеддерик та Хенвил
Это снова была комната в нежилой части замка. Та же самая — танцовщицы на стенах, яркие солнечные лучи. Даже сиан был тот же. Пресветлых, правда, собралось больше: весь городской приход, разве что оречённых своих не прихватили.
Шеддерику смертельно не хотелось оставлять Темери под опекой лекарей — но пришлось.
Ровве сказал уверенно, что Вартвила и вправду ложно обвинили, а это почти лишало их с Темери шансов. Но именно сейчас, пережив одну из самых страшных и безнадёжных ночей в своей жизни, Шеддерик понял, что не собирается сдаваться. Что до последнего будет драться за Темери, за себя, за недавно родившегося императорского сына. За всех тех, кому предстоит ещё стать «подставным наследником». За тех, кто умер, не справившись с проклятием. Даже за невинно казнённого мальчишку Вартвила. За всех.
Старрен был здесь. Устроился подальше от центра комнаты, у входа. Гун-хе напротив выбрал место поудобней, у окна. Ещё на рассвете слуги принесли сюда стол и личный стул южанина. Сейчас на столе уже было разложено «дело»: старые наработки Роверика о природе императорского проклятия. Выписки из летописи, с именами, названиями и датами событий почти трехсотлетней давности. Отдельно — информация о тех, кто занимался дознанием триста лет назад.
Шедде здоровался со всеми короткими кивками. Его старались не беспокоить, но эта тактичность вызывала лишь досаду.
Когда пресветлые, посовещавшись, начали свои тихие молитвы-призывы, он уже почти успокоился и был готов ко всему.
Душа человека изначально не принадлежит холодному миру, она слишком хрупка для него, слишком легко её уничтожить. И потому человек — это не только душа. Человек, это ещё и её главная магическая защита, связь меду плотным материальным, зримым миром вещей и магии, — и той тонкой гранью, что отделяет холодный мир от тёплого мира. её Эа, семь слоев силы, возможностей, уверенности, любви и надежды. Глубинный слой — ближе всего к тёплому миру, именно через него души умерших, Покровители, отвечают служительницам Ленны.
Так рассказывают сами пресветлые.
Сианы трактуют всё немного иначе, но соглашаются, что природа их силы — те же слои Эа, но более поверхностные, понятные и потому способные иметь воплощение в реальности.
Люди с повреждённой защитой, проклятые, душевнобольные, потерявшие память, или же заблудившиеся в глубинах собственных снов — все они особенно остро реагируют на любые изменения Эа, даже если это всего лишь отклик на чужую ворожбу.
И все эти силы, магии, все эти сложные плетения взаимоотношений сейчас Шеддерик собирался связать в один прочный канат, и этим канатом вытащить Темершану из пропасти, в которую она сама себя невольно столкнула…
Главное — задать правильные вопросы и верно понять ответы.
Сегодня не было мёртвого тела, к которому можно было бы призвать душу (пресветлые говорят — душу, сианы — тень; кому верить?).
Сегодня сёстры Золотой Ленны будут звать давно умерших ифленцев, используя свои силы, свои внутренние возможности. И поддержать их может только сама их крылатая богиня.
Первым отозвался палач.
Но уже по первому ответу стало ясно, что он ни о чём не хотел знать и просто выполнял приказы дознавателя. Узнали только, что палачу его работа не нравилась, и больше всего он хотел бы её сменить, но всё время что-то мешало.