Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
— Шедде, ты что умер? — немедленно раздался рядом горестный вздох — вот и оставь тебя ненадолго…
— Не умер. Потом объясню. Где Темери?
— Она всё там же. В камере. Но эта камера — как будто сон или бред. Чья-то память. Я не могу туда попасть, потому что меня там не было. И ты не сможешь.
— А ведьма? Фу ты, Чеора Вартвил? Бывала?
Вокруг них, словно серая поземка или маленький смерч, начала расти воронка из дымных теней. Подвижные пустые лица, слепые глазницы.
Ровве насторожился, выставил вперед руки:
— Не касайся их. Это и есть проклятье. Теперь ты для него виден.
— Знаю. Как сделать так, чтобы ведьма пришла? Хотя…
Эти тени — они часть ненависти, которую вложила чеора та Вартвил в своё проклятье. Эти тени — часть её.
Шедде крикнул:
— Это ты предала сына. И сейчас чужими руками продолжаешь убивать невинного человека! Твоё проклятье несправедливо, оно не может больше иметь силу.
— Смешно, сме… сме… шно…ш… сме… — зашелестели тени, тем не менее обретая некое сходство с одной единственной фигурой. На человека она уже походила, на женщину, тем более на красивую женщину — ни капли.
— Что смешнее, — включился в разговор Роверик, — как понять, что тебя любовник использовал, чтобы добраться до каких-то секретов императора, а потом ещё сделал так, чтобы твоего сына сочли виновным в убийстве? Он смеётся над тобой. Он видит, что вся твоя ненависть пошла прахом!
— Если умрёт ни в чём не повинный человек, такой же, как твой напрасно обвиненный сын, ты снимешь проклятье.
— Это ты себя называешь ни в чём не повинным? Себя?
Голос тени стал грубым и хриплым.
— Темери Итвена. Мальканка. К императору она не имеет никакого отношения. Но она прямо сейчас умирает от твоего проклятья, только потому, что хотела уберечь от войны свою страну.
— Он не врет, как ты видишь! — заявил Ровве и даже подбоченился.
— Этого не будет.
— Тогда верни её сюда. Сама убедишься…
Ровве метнулся туда, где тени на миг стали глубже и гуще, и успел как раз вовремя, чтобы подхватить Темери за плечи.
Она выглядела как в день, когда Шедде в последний раз видел её здоровой: светлое, испачканное в крови и уличной грязи платье, растрепанные чёрные кудри…
Но сейчас было не до разглядываний.
— Темери, — позвал Шедде почти спокойно, — Темери, видишь эту женщину? Она в беде. Её надо… надо полечить. Как ты умеешь. А мы с Ровве поможем.
…потому что она тоже проклята. Самым страшным из проклятий.
В день, когда она узнала о предательстве любовника.
В день, когда она узнала о гибели сына.
Она сама себя прокляла. Всей силой души. Всей силой ненависти.
Проклятье императора — лишь тень того, что она сама приготовила себе.
По вине благородного чеора Валле та Граствила, у которого наверняка было ещё с полдюжины титулов и званий.
Темери поверила ему сразу и безоглядно.
Это было странно и горько и радостно — она поверила. Она действительно подошла к дымному чудовищу — как подходят к смертельно раненным или больным людям. Она улыбнулась этой своей мягкой улыбкой, за которой всегда — сталь уже принятого решения.
И протянула к ней открытые ладони. Шедде не показалось — вокруг них струился слабый золотистый свет. Раньше он видел лишь отблески его, в святилище Ленны. Сейчас это была какая-то другая, чарующая магия. Но этой магии мало будет сил одной Темершаны…
И Шедде решительно подошёл к ней и протянул руку. Что делать дальше он представлял очень слабо.
Но вдруг понял, что они уже не вчетвером — в этом странном месте пустого пространства и мглы появлялись другие — не тени, но посланцы холодного мира: пресветлые сёстры, сиан, ещё кто-то не опознаваемый в полутьме…
И все они, словно кто-то звал — касались руки Темери, и получали от неё кусочек живого огня, чтобы тут же коснуться дымной фигуры чеоры та Вартвил…
Несчастной, маленькой, убитой горем женщины.
Сейчас она уже не была смеющимся чудовищем. Сейчас она смотрела на своих гостей огромными глазами, в которых не было ничего кроме боли и тоски по несбывшемуся.
А потом всё как-то сразу закончилось. Темери опустила руку, молча шагнула к Шеддерику и Ровве.
— Так странно, — сказала она тихо. — Шедде, я была похожа на неё?
— Нет, никогда.
— Я тоже ненавидела.
— Не так. Темери, не надо тебе сейчас об этом думать…
Ровве посмотрел в глаза Темершане — ласково и грустно. Перевёл взгляд на Шеддерика.
— Я её провожу. Чеору Вартвил. Сейчас это стало важнее.
— Эй, ты же мой Покровитель! — пробормотала Темери.
— Ну, это же не навсегда. К тому же — я всего лишь заблудший призрак, который с успехом выполнил свою задачу.
Темери зажмурилась на мгновение, вдруг осознавая, что верный призрак действительно прощается.
— Какую?
Голос дрогнул, и она повторила для верности второй раз, громче.
— Проклятие снято, а Шеддерик у нас остался с двумя руками. Об этом стоило только мечтать… Шанни, они не успели тебя покалечить. А синяки — они пройдут. Хотя бы отдохнёшь немного. И не смей никого лечить, пока тебя не попросят! А то станешь тоже призраком. Шедде, прости. Я не думал, что наша э… посмертная дружба будет столь короткой. Не провожайте. И не грустите!
Ровве первым отвернулся от них и протянул руку новой знакомой — чеоре Вартвил.
— Я увижу сына? — спросила она тихо.
Ответа Шеддерик не услышал. Пора было возвращаться. Благо, старый сиан — чеор Латне, заботливо обозначил обратный путь вешками.
Глава 23. Добрых снов, любимая!
В комнате было много света, в открытые окна тёк пряный воздух начала лета. Там снаружи цвёл каштан, и пели птицы.
Выздоравливать, когда знаешь, что всё уже почти хорошо, когда тебя навещают пресветлые сёстры, принося вкусные угощения; когда рядом суетится Дорри, Шиона каждый день передаёт гостинцы и приветы из города; а главное, когда Шеддрик та Хенвил почти все вечера проводит рядом с тобой — так выздоравливать почти приятно.